БАРРИКАДЫ НА РЕЛЬСАХ
Телеграфная лента на станции бесстрастно фиксировала приказы, сообщения по линии и разные новости. Газеты сообщали о светских раутах, приемах, молебнах и пожарах. Новизна первых лет жизни станции постепенно стиралась. Дно втягивалось в ритм дороги. Рабочий день в деповских мастерских продолжался 12—14 часов. За день мастеровой зарабатывал 98 копеек, подсобный рабочий — 50 копеек.
Но паровозные бригады со всех четырех сторон привозили вести неофициальные, и дновцы узнавали о расстреле рабочих в Ярославле, об Обуховской стачке, о гибели эскадры в Цусимском проливе, о волнениях крестьян в Великолукском уезде. В таких случаях мастеровые в депо перешептывались с оглядкой на мастера, обсуждая новости паровозных эстафет. Среди де-повоких появились люди, которые умели объяснить товарищам суть происходящих событий. Рабочие внимательно прислушивались к словам слесарей Ивана Ивановича Талызина, Александра Петровича Бабарина, братьев Скипидаровых, мастера Александра Ивановича Ухута.
Весть о расстреле рабочих Петербурга 9 января 1905 года паровозные бригады привезли в Дно на еле-
дующий же день. В депо кучками собирались мастеровые и подсобники, угрюмо обсуждали ошеломляющую новость. На этот раз даже не считали нужным опасаться фискалов. Мастера с трудом заставляли рабочих разойтись по местам.
Через два дня стало известно, что в Великолукских железнодорожных мастерских состоялся митинг, на котором было решено собрать средства в пользу пострадавших от расстрела и по одному проценту заработка отчислить в стачечный фонд. Рабочие дновского депо не отстали от великолучан. Деньги были собраны.
С Великих Лук началась стачка железнодорожников, явившаяся ответом на кровавые события 9 января. Ве-ликолучане бросили работу 3 февраля. 4 февраля забастовали рабочие Новосокольнического депо. Забастовкой в Дно, которая началась 10 февраля, руководил выборный стачечный комитет.
Деповские бросили работу в первой половине дня и послали делегацию к телеграфистам с предложением поддержать забастовку. Те отказались. Тогда на станцию из депо пришли около ста рабочих. Их встретил начальник станции Ривес с несколькими жандармами. На предложение бросить работу телеграфисты опять ответили отказом. Тогда деповские двинулись в помещение телеграфа. В дверях путь им преградили Ривес и жандармский унтер-офицер. В задних рядах поднажали, и начальника станции вместе с жандармом втолкнули внутрь телеграфной. Рабочие вывели телеграфистов из комнаты и сами отключили аппараты, прервав связь с управлением дороги и соседними станциями.
В то время на станцию подошел поезд Бологое — Псков. Пытаясь задержать поезд, рабочие возвели на рельсах баррикаду из саней, бочек и бревен. Забастовщики предъявили администрации депо свои требования: восьмичасовой рабочий день, увеличение жалованья, оплата больничных дней и сверхурочных работ и т. д.
Забастовка носила не очень организованный характер, требования рабочих были чисто экономическими. Но поскольку она встала в один ряд с забастовками железнодорожников в других городах, которые прямо выражали протест против событий 9 января, она приобретала политическую направленность. К тому же это была первая забастовка в Дно.
Ее значение быстро оценили железнодорожные и губернские власти. В Дно выехал начальник Московско-Виндавской железной дороги. Он дал срочную телеграмму псковскому губернатору с просьбой прислать роту солдат «для восстановления порядка». Воинская команда была отправлена в Дно с первым же поездом. Начальник Старорусского отделения жандармского управления железной дороги ротмистр Трибаудино (как покажут дальнейшие события — хитрый и опасный враг) также донес начальству о событиях на подопечной станции и явился в Дно лично.
Восемь дней на станции находилась рота солдат. Если в Великих Луках и Новосокольниках железнодорожная администрация пошла на частичные уступки рабочим, то в Дно ни одно из требований забастовщиков удовлетворено не было. Тем не менее выступление показало, как можно бороться за свои права.
Летом 1905 года на станции Дно и в ее окрестностях появились листовки. В августе в одном из поездов были разбросаны листовки ЦК РСДРП «К железнодорожным рабочим и служащим (по поводу предстоящей мобилизации)» и Московского комитета РСДРП «Слушайте, рабочие и солдаты». В них содержался призыв к вооруженному восстанию. В Дновской волости было распространено воззвание РСДРП «К крестьянам».
В результате агитации начались выступления крестьян. Их положение по-прежнему было тяжелым. Более половины крестьян Псковской губернии обрабатывали землю деревянными сохой и бороной. В Порховском >езде металлические сельскохозяйственные орудия вообще были редкостью. Продолжала действовать система отработок на помещика. Первыми в уезде выступили крестьяне деревень Высокое, Склево, Большое. Они самовольно стали рубить помещичий лес. Позже начались волнения и в других деревнях.
Революционное движение в стране нарастало и в октябре переросло во Всероссийскую стачку рабочих. Великолукский социал-демократический комитет призвал рабочих губернии поддержать стачку. 11 октября
забастовали железнодорожные мастерские в Великих Луках. Великолучан поддержали в Дно и Новосоколь-никах. 19 октября в Великолукских железнодорожных мастерских состоялся митинг, на котором присутствовало более 2 тысяч человек. На митинг приехали рабочие из Дно и Новосокольников, со станции Западная Двина. Ораторы разъясняли, что манифест от 17 октября, которым царь «жаловал» народу «гражданские свободы»,— это хитрая уловка самодержавия. В тот же день в Великих Луках состоялась демонстрация, в которой участвовала и делегация дновских рабочих. Полиция и черносотенцы разогнали ее, наглядно показав, чего стоит «манифест о свободах».
События десяти месяцев раскрыли глаза многим дновцам, однако в депо и на станции было много новичков— вчерашних крестьян. Они были прочно связаны с деревней, многие жили в родительских домах и еще не прошли школы пролетарской солидарности. На таких обычно опирались эсеры. В депо действовала небольшая группа социал-демократов, среди которых тоже не было единства: одни придерживались взглядов большевиков, другие — меньшевиков. Все это привело к тому, что к декабрьской стачке рабочие Дно пришли недостаточно организованными. Полностью парализовать Мос-ковоко-Виндаво-Рыбинскую дорогу не удалось.
После расправы самодержавия с участниками Московского вооруженного восстания и декабрьской стачки революционное движение в стране пошло на убыль, Многих отправили в Сибирь, бросили в тюрьмы. Железнодорожников, принимавших участие в стачке, из крупных городов высылали на маленькие станции. Право высылки железнодорожников предусматривал «высочайший» указ «О правилах чрезвычайной охраны на желез-ных дорогах» от 15 декабря 1905 года. В конце декабря и в начале 1906 года в Дно прибыли ссыльные — непо-
ередственные участники революции. Таким образом, например, попал в Дно Николай Александрович Мозжухин, живший до этого в Рыбинске. В депо и на станции значительно усилилась агитационно-пропагандистская работа.
Предусмотрительный начальник Старорусского отделения жандармского полицейского управления железной дороги ротмистр Трибаудино в начале марта 1906 года просил псковского губернатора .прислать в Дно на длительный постой роту солдат с тем, чтобы при малейших волнениях на близлежащих станциях можно было быстро подавить их.
Опубликовано 22 Сентябрь 2010 в рубрике Город Дно
Если Вам интересна эта тема - дополнительный материал Вы найдете в статьях:Новое на сайте: