ЭСТОНЦЫ НА СЕВЕРЕ ПСКОВЩИНЫ

На южном побережье Финского залива между реками Нарва и Нева, Луга и Плюсса и на Карельском перешейке еще совсем недавно жили довольно многочисленные группы народов, говоривших на прибалтийско-финских языках: водь, ижора (или ижорцы, ижеряне, ингры, инкери), финны (савакот, зурямей-сет, суомалайсет), карелы и эстонцы.
До прихода славян здесь жили племена чуди, води и ижоры. По мере колонизации этой территории славянами (кривичами и словенами ильменскими) прибалтнйско-финские племена постепенно перенимали славянский язык и культуру.
Как писал известный русский историк Василий Ключевский, «происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев»; «чудь, постепенно русея, всею своею массою, со всеми антропологическими и этнографическими особенностями, со своим обличьем, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности».
К северу от границ современной Псковской области жили племена ижоры. Ижорцы первоначально называли себя карелами, так как пришли на южное побережье Финского залива с территорий к северу от него, вероятно, на рубеже нашей эры, и их язык близок к карельскому. Позже за ними закрепилось название, данное славянами, по наименованию реки Инкери — притока Невы (по одной из версий, название «Инкери» или «Ингери» производится из скандинавского личного княжеского имени Ин-
гварь, то есть Игорь). Название народа претерпело деформацию в славянском языке: сперва — «ыжера», а позже — «ижора».
В середине XVI века чудь, водь и нжора приняли православие. Искоренение язычества у этих племен произошло по указу царя Ивана Грозного. А совершил эту миссию инок новгородский Илья. С тех пор чудь почти перестала отличаться от русских.
Тем не менее прибалтийско-финские народы сильно повлияли на русскую культуру Северо-Запада России. Много элементов они привнесли и в материальную культуру местных русских жителей. В вышивке населения Северо-Западной и Северной России многие орнаменты и мотивы имеют финно-угорское происхождение: одинаковые орнаменты можно встретить и на севере Псковщины, и у сету, и в Архангельской области.
Считается, что современные крыловидные («звончатые») гусли, еще сохранившиеся на севере Псковщины (в Гдове даже есть ансамбль гусляров), произошли из прибалтийско-финского струнного инструмента — кантеле (каннель). Позже в Эстонии появился цитрообразный каннель, который был также занесен на Псковщину эстонскими переселенцами, и стал называться в России цитрой (реже также гуслями).
Новый прилив финно-угорских народов (финнов, ижорцев и карел) на север Псковщины произошел в начале-середине XVII века. После завоевания Ижорской земли шведами, давшими ей название Ингерманландия, началось бегство православного водского, ижорского и русского населения в Россию. Эти земли шведы сначала решили заселить северно-германскими народами. Первыми были приглашены немецкие колонисты из Мек-ленбурга и Бремена. Но через некоторое время немецкие крестьяне и дворяне стали возвращаться на родину: слишком суровым показался им климат Ижорской земли и плохими ее почвы. Неудачей завершилась и попытка привлечь немецких эмигрантов из Голландии. Тогда шведский король раздал земли Ингер-манландии своим герцогам и баронам и разрешил переселяться сюда финским крестьянам.
Финнов, пришедших сюда в основном из восточной Финляндии (савакот, эурямейсет и других), стали позже называть
ингерманландскими финнами. Их доля на Ижорской земле с середины до конца XVII века возросла с 1/3 до 2/3 (при соответствующем падении доли русско-водско-ижорского населения). От местных прибалтийско-финских народов (води и ижоры) финны отличались лютеранской религией. Но тем не менее близость языка и культуры привели к закреплению за всеми прибалтийско-финскими народами Ижорской возвышенности названия
ингерманландцы.
В середине XIX века в Ингермаиландии насчитывалось: води — 5 тысяч человек, ижорцев — около 18 тысячи и ингерманландских финнов — свыше 72 тысяч. Ингерманландцы были подвергнуты репрессиям в 1928—1936 годах и высылке в годы Великой Отечественной войны. В Псковской области после войны «отбывало ссылку» 300 ингерманландских семей, часть из которых после 1949 года была переселена в Карело-Финскую АССР, испытывающую в то время дефицит в трудовых ресурсах.
В годы Северной войны (1700-1721 годы) в пограничной со шведской Прибалтикой полосе, в Обозерье, беженцы-эстонцы основали деревню Луукюла (по-русски «Луг»). Позже в Приозерье были созданы и другие эстонские деревни — Ершово, Чудские Заходы, Грива и другие.
Но массовые переселения эстонцев на Псковскую землю начались лишь в XIX веке. В 1816—1819 годах эстонские крестьяне были раскрепощены царскими законами. После этого многие эстонцы даже в Эстонии приняли православие в попытке освободиться от власти местных помещиков — немецких баронов. В 50—60-е годы XIX века эстонские крестьяне получили право покупать землю и переселяться в любую точку Российской Империи. С 60-х годов прошлого века до начала нашего века Эстонию покинуло не менее 1/10 части сельского населения.
Основная масса эстонских переселенцев сосредоточилась в Санкт-Петербургской губернии, особенно в Гдовском и Луж-ском уездах, наиболее близких к Эстонии. Здесь было основано несколько десятков эстонских поселений с общим населением не менее 10 тысяч человек.
Переселяясь на новые земли, эстонцы выкупали у помещиков наиболее непригодные для сельского хозяйства места: лесистые и заболоченные. Там и были основаны первые хуторские хозяйства. После столыпинской реформы эстонские крестьяне стали выкупать и душевые наделы местных крестьян. Хутора ос-
новывались недалеко друг от друга, образуя группы. Создавались своеобразные эстонские колонии.
О трудолюбии и упорстве эстонских крестьян коренное население рассказывало удивительные истории. Часто переселенцы являлись пионерами сельскохозяйственных нововведений, приносили с собой передовой опыт обработки земли, умение применять современные орудия труда. При этом эстонцы сохраняли свой образ жизни, быт, обычаи, традиции, кое-что переняв из материальной культуры русского населения.
После создания независимого государства эстонское правительство предприняло попытку вернуть эстонских крестьян на родину. Эта кампания получила название «оптационной». Но значительная часть эстонских крестьян не поверила эстонскому правительству и осталась в России. В Эстонию вернулось не более 1/6 части переселенцев. В начале 20-х годов эстонское меньшинство составляло 11% населения Гдовского и 5% — Лужского уездов. На довоенных картах иностранных изданий эти районы отмечались как территория со смешанным русско-эстонским населением.
С середины 20-х годов началась кампания создания национальных Сельских Советов. Для регистрации такого Совета требовалось, чтобы национальное меньшинство (эстонцы, финны и латыши) составляло не менее 2/3 населения, и на территории Совета должно проживать от 300 до 3000 человек. Национальные Советы были созданы во всех трех районах на севере Псковщины (например, Битинский в Плюсском районе, Дубницкий в Стругокрасненском).
Большинство эстонских хозяйств добилось значительных успехов и относилось к середняцким и кулацким. Это сильно сказалось на процессах раскулачивания и коллективизации, развернувшихся в конце 20-х годов. На севере современной Псковской области к 1936 году насчитывалось уже 56 эстонских колхозов из 136, расположенных в Ленинградской области (куда в то время входил Северный край Псковщины). Но нарастала волна репрессий. Особенно интенсивно они проводились в 1937—1938 годах, сочетаемые с раскулачиванием и высылкой семей далеко на восток страны.
В 1939—1941 годах проходила кампания ликвидации хуторской системы, окончательно подорвавшая хозяйства эстонского национального меньшинства. После Великой Отечественной