Крепостники выделяли крестьянам мизерные наделы земли, заставляли их отрабатывать барщину и платить оброк. Даже у крупных землевладельцев волости, имевших сотни и тысячи десятин земли, пахотный надел крестьян не превышал двух десятин. Своего хлеба крестьянам хватало в лучшем случае до середины зимы. Доведенные до отчаяния, они иногда отказывались платить подати и исполнять барщину. Но все стихийные протесты крестьян жестоко подавлялись.

НА ПУТИ В ПРИБАЛТИКУ

В конце пятидесятых годов прошлого столетия в шести километрах от древнего Вышгородка началось строительство железной дороги. Безземелье и нищета вызывали огромный приток крестьян волости на строительство «чугунки», как тогда называли железнодорожный путь. За нищенскую плату они выполняли поистине каторжную работу. Неимоверные трудности создавала и сама местность: дорога проходила через топкие болота.

Об условиях жизни и работы строителей железной дороги можно судить по сохранившимся архивным документам. В одном из контрактов оговаривалось: «Если кто из рабочих заболеет, то подрядчик обязан использовать его таким образом, чтобы он хотя бы впроголодь прокормил себя, а если вообще работать не может, то следует вычитать с его прежнего заработка на харчи 15 копеек и за медикаменты 5 копеек серебром в сутки. Но если кто из рабочих волею божьей помрет, не отработав задаточных денег, то таковые вычесть из общей суммы, причитающейся на артель. Вообще во всех случаях, в коих будут следовать с рабочих высчиты, они (рабочие) отвечают друг за друга круговой порукой».

Читая этот документ, можно представить неимоверно тяжелую долю крестьян крепостной России, которых не

отпугивали от работы на строительстве железной дороги даже такие кабальные контракты.

Многие помещики Выпггородецкой волости кинулись в казну брать подряды на строительство дороги. Но затраты, как правило, оказывались им не по карману. Зато по карману были они английским банкирам — братьям Берингам и французскому капиталисту Готтингеру. На их золото было построено 536 километров пути. Русские банковские дельцы финансировали строительство дороги протяженностью 669 километров. Иностранные и российские владельцы капиталов одинаково жестоко эксплуатировали строителей магистрали. Рабочие жили в наскоро вырытых землянках, реже — в казармах, сараях.

Одна из таких казарм на берегу реки Утрой, где в 1860 году жили железнодорожные рабочие, послужила началом будущего города Пыталова. Первый рельсовый путь протяженностью 164 километра на территории Прибалтики был построен в ноябре 1860 года на участке Пы-талово — Двинск. Позднее, когда были построены железнодорожные линии Двинск — Лентварис — Ковно и Ландворово — Поречье, пыталовская ветка отошла от Балтийской к Петербургско-Варшавской железной дороге.

Станция Пыталово появилась на географической карте России за год до отмены крепостного права. Однако она еще долго оставалась «медвежьим углом» псковской окраины. На месте нынешнего перрона стоял дощатый вокзал. Там, где сейчас находится здание районного узла связи, был рубленый домик почтовой станции, а рядом — торговая лавка, где продавались хомуты, керосин, гвозди. Вот и все, что было тогда в Пыталове. Через Утрою соорудили дощатый мост на козлах, который в ледостав убирали, а наводили, когда после весенней распутицы река входила в свои берега. По административному делению Пыталово относилось к Вышгородецкой волости.

А тем временем продолжалось обнищание деревни. Крестьяне Вышгородецкой волости, как и всей огромной России, были доведены до отчаяния. Помещик Морачев-ский, владелец имения Боково, имел 4430 десятин земли. Его поля почти вплотную подходили к станции Пыталово. Первый богач в округе, он драл со своих крепостных по три шкуры. Морачевский не давал отдыха крестьянам даже в праздничные дни.

Невыносимо тяжелой была жизнь крестьян в имении Боково. Задавленные нуждой и непосильной работой, они обязаны были платить с каждого двора еще «натуральный сбор», то есть отдавать помещику установленное количество скота, птицы, холста и даже соломы. Отчаявшись, крестьяне написали жалобу псковскому губернатору. В ответ на жалобу последовало распоряжение: «Выявить зачинщиков, и дабы неповадно было жаловаться впредь, выпороть всех мужчин розгами». И экзекуция состоялась.

Крепостное право было отменено манифестом от 19 февраля 1861 года. Но «дарованная царем свобода» фактически усилила власть помещиков, укрепила их привилегии. У помещиков по-прежнему оставались лучшие земли, а за выкупаемые наделы крестьянам приходилось платить втридорога.

В Вышгородецкой волости как до реформы, так и после отмены крепостного права преобладали крупные помещичьи хозяйства. В девяностые годы прошлого столетия 20 помещиков волости имели 13 798 десятин земли, а на 2825 крестьянских дворов приходилось 8475 десятин. Крестьяне нищали и разорялись. Одни попадали в кабалу к помещикам и кулакам, другие бросали свое захудалое хозяйство и уходили в город, пополняя ряды рабочего класса.

РАЗБУЖЕННОЕ ЗАХОЛУСТЬЕ

…Неурожай 1901 года, совпавший с промышленным кризисом, повлек за собой голод и дальнейшее обнищание трудящихся масс страны. Правительственные мероприятия, направленные против голода, JI. Н. Толстой назвал помощью паразита, который собирается «накормить то растение, соками Которого он питается». Крестьянство, помимо особых налогов государству, по-прежнему несло натуральные повинности, продолжало выплачивать колоссальные выкупные платежи, установленные реформой 1861 года.

Население Вышгородецкой волости к началу нынешнего века достигло двадцати двух тысяч человек. Забитое страшной нуждой крестьянство, к тому же безграмотное, жестоко эксплуатировалось помещиками и купечеством. Местные старожилы до сих пор вспоминают о грабительской сделке, которая в их памяти осталась под названием «тяжба с коротким льном».

Вышгородецкую волость, как и всю Псковскую губернию, часто постигали неурожаи. В 1903 году урожай ржи и пшеницы с десятины составил 24 пуда, овса — 48,8 пуда. Если раньше под посевы льна отводили около

30 процентов пахотных площадей, то теперь они сократились до минимума. Но вот пришла новая беда: льны не

созрели. Земледельцы остались без семян льна-долгунца. За помощью крестьяне обратились в уездное земство, и оно закупило семена у местных купцов Афанасьева и Хме-линского. Купчии сделки совершались в большой спешке — наступала весна и каждый стремился не упустить лучшие сроки сева. Этой-то спешкой и воспользовались островские богатеи: вместо семян долгунца они поставили крестьянам семена льна-кудряша.

Озимые взошли плохо, их пришлось пересевать. А вскоре прояснилась афера купцов-толстосумов, которые вконец разорили многие крестьянские семьи, оставив их задолжниками государственной казны.

Островская земская управа поспешила уйти от ответственности. Подкупы местных и губернских властей сделали свое дело. «Льняная» афера толстосумов вызвала в волости серьезные волнения. Крестьяне начали собирать деньги для возбуждения судебного дела против земской управы.

Тяжба приняла настолько острый характер, что пришлось вмешаться даже департаменту земледелия. В Островский уезд был направлен в качестве эксперта профессор Московского сельскохозяйственного института Василий Робертович Вильямс. Ученый объехал весь уезд. Побывал он и у вышгородецких крестьян, оставив о себе добрую память. Вильямс доказал, что земледельцам были проданы семена льна-кудряша. «Недоразумения» отпадали, но земская управа продолжала настойчиво отв/зргать претензии крестьян. Судебная волокита затянулась на несколько лет.

Перед началом первой русской революции земельные отношения в Островском уезде были типичными для большинства аграрных губерний России. Лучшие массивы принадлежали помещикам, купцам и духовенству. На одного владельца из дворян приходилось в среднем 345 десятин земли, из купцов — 182,2 десятины, а на крестьян

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12