ИСТОРИЯ С ЧАЕПИТИЕМ

Однажды в середине ноября 1918 года в деревне Муравицы, в чайной, сидели четверо гдовских мужиков и пили чай. Час был поздний, на дворе было ненастно, однако мужики не торопились расходиться и вели за чаем беседы. Говорили, конечно, о политике, о войне, рассуждали на предмет того, займут ли белогвардейцы Гдов или нет. Вон Талабские острова на Псковском озере недавно заняли и оттуда уже несколько вылазок сделали: в Елиазаровский монастырь, на Малую Толбу, подСпицыно. (ГАПО, Р-725 оп.2 д.35)
Разговор как разговор, но тут один из чаевников, пятидесятилетний Андрей Евстафьев возьми да и скажи: «А что, мужики, может, пока мы здесь сидим, белые с советами давно чай пьют в Гдове?» Сказано было громко, считай на всю чайную, так что помимо беседующих мужиков слышали это и другие посетители чайной. И не успели мужики перейти на другую, менее опасную тему разговора, как к их столу подошли двое из местной погранохраны: «Кто тут разводит антисоветскую агитацию?»
Задержали Андрея Евстафьева, доставили в погранохрану, располагавшуюся здесь же, в деревне Муровицы, и составили следующий акт:
«Мы, нижеподписавшиеся, начальник Муравейской дистанции 1 подрайона погранохраны Чудского района К.Я.Коринский, инструктор ЧК Петрограда Областной коммуны Северной области А.П.Николаев, начальник заставы Муравей-нской дистанции Б. Г. Пет дер составили настоящий акт в том, что сего числа в указанное время rp-н Андрей Кузьмич Евстафьев, сидя в чайной, позволил выразиться некорректно: «Совет вместе с белогвардейцами пьет чай в Гдове».
С этим актом направили Евстафьева в уездную ЧК, располагавшуюся в Гдове. Началось следствие по обвинению его в «провоцировании советской власти». Правда, деревенские, узнав в какую беду попал их односельчанин, прислали «приговор», принятый на сельском сходе деревни Кологрива. Сорок крестьян, вместе с председателем сельского комитета, «имели суждение» о своем односельчани-‘ не А.К.Евстафьеве, причем «единогласно признали его как человека в высшей степени честного и в настоящий момент не идущего против советской власти».
Однако заключительный акт, составленный следователем уездной ЧК Заво-риным через неделю после ареста Евстафьева тем не менее был суров. «Принимая во внимание, — говорилось в этом акте, — что эти слова были сказаны с выражением надсмешки (так в тексте — O.K.) над советами, заключить гр-на Евстафьева в тюрьму до окончательного решения его дела Чрезвычкомом».
А в конце ноября все же отпустили не в меру разговорчивого крестьянина. При этом взяли с него следующую расписку: «Даю сее ЧК при Гдовском Исполкоме в том, что я, гражданин Андрей Кузьмин Евстафьев, дер. Кологривы Доложеской волости Гдовского уезда обязуюсь представить тысячу пятьсот рублей, присужденные с меня к 29 ноября 1918 г. В случае не уплаты мною этой суммы, меня подвергают строгому наказанию по всем правилам закона».
Говорили потом мужики, что Евстафьев еще легко отделался.

Опубликовано 20 Сентябрь 2010 в рубрике На рубежах России