Крестьяне

Показательной была политика большевиков по отношению к многомиллионному русскому крестьянству, объявленному союзником рабочего класса. С одной стороны, провозглашенный ими раздел помещичьих земель и наделение крестьян земельными наделами обеспечили им широкую поддержку во время Гражданской войны. С другой же — идеологически большевики всегда были последовательными сторонниками национализации земли и передачи ее в распоряжение государства, а крестьянство рассматривалось как «реакционный» класс, потенциально заинтересованный в восстановлении рыночного капитализма. И как следствие этого противоречия между идеологией и практикой большевиков — жестокие меры принуждения, которые применялись ими к крестьянству: введение продразверстки, насаждение комбедов, заложничество, конфискация имущества, поголовная мобилизация в Красную Армию и т.д.
О положении псковских крестьян красноречиво докладывал губернскому военному комиссариату в июле 1918 года военный комиссар Докатовской волости Приезжинский: «Политическое настроение населения волости вследствие малой сознательности масс, но главное, полуголодного их существования — далеко не уравновешенное, шаткое, хотя не угрожающее осложнениями. Многие даже из бедняков благодаря голодовке пришли к такому состоянию, что, по их выражению, ими кто хочешь, тот и управляй, лишь только давай хлеба, хоть и за деньги».
Каков был авторитет советской власти в деревне, показывает донесение Псковской уездной ЧК военному комиссару губернии: «Так как поголовно все деревни Заборовской волости занимаются хулиганством и контрреволюцией, почти все граждане этой волости относятся к местному совету вызывающе враждебно, как это было 9 июля 1918г., когда контрреволюционно настроенной толпой были сожжены регистрационные списки по местному совету, который не имеет за собой вооруженной силы. Остается или уйти, или быть убитыми. 50 или даже 100 красноармейцев могли бы поставить авторитет власти на должную высоту».
О социальной политике новой власти среди псковского крестьянства можно судить по решениям 7-го съезда Советов Псковского уезда, который проходил в мае 1919 года. С одной стороны, в них подчеркивалась необходимость жестких мер для решения продовольственного вопроса: «Вновь избранному уездному исполкому поручается беспощадная борьба со спекуляцией, и расправа со спекулянтами по всей строгости законов революционного времени». С другой же стороны, делался упор на разъяснительную работу в среде, где «понятен лишь мотив личной выгоды»: «Реквизиция и конфискация, производящиеся для общегосударственных нужд и дающие выгоды через долгое время, в этой среде понимаются как грабеж. Крестьянин не видит, куда и на что уходит взятое, а общегосударственные нужды ему мало понятны». Многого стоит и такое признание: «Сложившееся представление о партии коммунистов, как о партии грабежа и поборов надо выбить из головы (!), и сделать это живым примером, показав на деле, что ему самому выгоднее отобрать кое-что у других и использовать для всех». («Псковский набат», Юмая 1919г.)
«Живых примеров» того, как надо отбирать у других, правда, не забывая прежде всего себя, во время Гражданской войны было более чем достаточно. Так, инструктор-агитатор Т.Г.Горбаченко, побывавший в Лавровской волости, сообщал в президиум Псковского губисполкома:»… Заходя по дороге в каждую деревню как с правого фланга, так и с левого, видел, что крестьяне взяты в рабство бесчестными лицами. Все крестьяне, имеющие лошади и повозки, почти всегда в дежурстве на позиции или ездят за продуктами и возят некоторых личностей. Записок не выдают крестьянам, денег не платят, хлеба и фуража не выдают, повозки ломают. Когда у кавалериста убьют лошадь или лошадь у него устала, тогда приезжают к крестьянину и берут у него хорошую лошадь… Каждый авантюрист грабит крестьян с корыстной целью, но органа нет такого, который пресекал бы жестокость и недекретированные действия. Одним словом, обрекают на гибель крестьян».
Тяжелейшим бременем для крестьянства был сбор чрезвычайного налога, слабое поступление которого в казну власть объясняла скорее не объективными трудностями, а «контрреволюционной агитацией». Посему и главные свои усилия большевики видели в том, чтобы «словом и примером рассеять ореол ужаса, окруживший «коммунию», и помочь массе увидеть то, чего она не видит, как страус, спрятав голову под крыло». («Псковский набат», 3 мая 1919 г.)
Убеждали крестьян не только «словом», но и строгими наказаниями. Так, выездная сессия налогового отделения Псковского губернского ревтрибунала на судебном заседании в Острове в ноябре 1920 г. осудила четырех крестьян из деревни Щербаки Вышегородской волости, сокрывших часть скота от налогов. Революционный суд «принимая во внимание, что граждане деревни Щербаки замкнулись в узких потребностях своих семей и тем самым не дают возможности миллионам рабочих и крестьян Советской России побороть разруху и наладить свое хозяйство, а равно и то, что продналог является одной из боевых задач», конфисковал у крестьян весь скот в доход республики.
Противоречия, возникавшие между интересами рабочего класса и крестьянства, нередко были предметами обсуждения в крестьянской среде. Примером может служить дело Алексея Карпова, крестьянина деревни Горска-Загорье Гдовского уезда, который был обвинен в агитации против партии большевиков и за «настройство» крестьян против рабочих. Суть дела состояла в том, что И сентября 1918 года Карпов выступил на перевыборном собрании в волостные советы с речью, в которой призвал «идти против власти», так как она «держится на штыках и пулеметах, устраивает бойню, о нас не заботится, а только о рабочих». При этом, утверждал А.Карпов, «большевики обещали социализацию земли, а сделали национализацию ее». Доставленный на допрос в уездную ЧК, крестьянин Карпов не стал открещиваться от сказанного, а продолжил убеждать в правоте своих мыслей теперь уже следователя: «Нам большевики обещали землю, мира и хлеба, а дали одну мобилизацию… Крестьяне, занимаясь физическим трудом круглосуточно, существуют на четверть фунта хлеба, а рабочие работают только 8 часов, и труд их легче». 106 крестьян Горско-Ро-говского общества, члены местного исполкома и комитета бедноты, выступившие с ходатайством об освобождении своего односельчанина, так охарактеризовали «контрреволюционера»: «Карпов от юношества спиртных и крепких •напитков не употреблял, в буйствах и шумных собраниях не участвовал, под судом и следствием не состоял, спекулянтом и саботажником не находился, а проводил текущие лета своей жизни по заповедям Христа Спасителя и был первым борцом против вредных лиц, приносящих вред разного рода населению нашего общества, в особенности алкоголизма и разразившегося зла».
Тем не менее, ЧК Гдовского уездного совдепа, исходя из серьезности обвинений, предъявленных А.Карпову, предпочла отправить его на Гороховую, 2, где его через несколько недель, к счастью, освободили по амнистии в честь первой годовщины Октябрьской революции. Только надолго ли?

Страницы: 1 2

Опубликовано 21 Сентябрь 2010 в рубрике На рубежах России