«ЛИЧНЫЙ ШОФЕР БАЛАХОВИЧА»

(Н А.Елисеев)
Одно из самых распространенных заблуждений, доставшихся нам в наследство еще ог советского агитпропа, состоит в том, что о Белом движении судят по-прежнему только с позиций классовой борьбы. По этой причине и всех его участников, как правило, относят к представителям эксплуататорских классов: дворянам-помещикам, частным собственникам-капиталистам и к примкнувшим кним купцам, мещанам, буржуазным интеллигентам. Однако архивные документы содержат немало фактов, когда на стороне белых добровольцами воевали и крестьяне, и рабочие, которых ника к к эксплуататорам не отнесешь. Это же подтверждаем н дело псковича Н.А.Елисеева-Шведенко, ныне хранящееся в одном из архивов Псковской ооласти. (АУ ФСБ РФ ПО, д. С-256)
Поводом для возникновения дела Ьлисеева-Шведенко послужили два агентурных сооощения, поступившие почти одновременно осенью 1922 года из Польши в контрреволюционный отдел ГПУ Петроградского военного округа. К тому времени на территории Польши, в соответствии с соглашениями, подписанными между поляками и Совегс-кои Россией в Риге в марте 1921 года, все русские бело1 вардейские части были расформированы, однако еще продолжала действовать савинковская организация «Народный Союз защиты Родины и Свободы». В первом из сообщений было сказано, что ожидается прибытие «нелегально в Псков из Латвии савинковского агента Шведченко через границу близ Печор». Во втором же говорилось о оывшем личном шофере Балахови-I ча 1’иколае Шведенко, который легально, ;с эшелоном ишернированных уехал в Рос-
сию, при этом указывалось, что у него «есть специальное поручение», после выполнения которого он должен будет вернуться в Польшу.
Несмотря на близкое сходство фамилий «Шведченко» и «Шведенко», питерские чекисты не были уверены в том, что в обоих случаях речь шла об одном и том же человеке. По этой причине они поручили своим коллегам из Пскова выполнить задания по каждому из полученных сообщений отдельно. Суть этих заданий заключалась в том, чтобы при выявлении «Шведченко», его арест произвести совершенно секретно, а за шофером Балаховича «Шведенко», — лишь установить наблюдение для дальнейшей его разработки.
Псковские же чекисты не стали вдаваться в тонкости различий между двумя фамилиями, указанных в донесениях из Питерского ОГПУ, а по прибытии 24 ноября 1922 года поездом в Псков человека по фамилии Шведенко тут же его и арестовали. Вот что удалось выяснить сотрудникам ГПУ с берегов Великой в ходе его допроса:
Настоящая фамилия задержанного была Елисеев (Николай Александрович). Родом он был из Пскова, его многодетная семья жила на Георгиевской улице. Сам он окончил три класса приходского училища при учительской семинарии и потом несколько лет проработал помощником слесаря на заводе Штейна. В 1916 году добровольно ушел в армию, служил в прожекторной роте 40-го инженерного полка в Финляндии.
Вфеврале 1918 года, получив отпуск по болезни, вернулся в Псков, где поступил на работу в гараж в Российский Земский союз шофером. В оккупированном немцами Пскове продолжал работать водителем авто. В ноябре 1918 года, когда немцы стали эвакуировать свое имущество, часть своих автомобилей они передали недавно сформированному отдельному Псковскому добровольческому корпусу, куда определился на службу шофером и Елисеев.
25 ноября 1918 года, во время отступления частей добровольческого корпуса иэ Пскова, последними город покидали водители автомобильного дивизиона вместе со своими машинами. В их числе был и Елисеев.
В январе 1919 года Н.А.Елисеев поступил на службу в инженерную часть Ревельского полка, состоявшего в основном из офицеров. А в феврале этот полк, командиром которого был один из лучших офицеров белой армии полковник К.Ежевский, кстати, окончивший Псковский кадетский корпус, выступил на фронт под Нарву. В июне, в самый разгар боев Северо-Западной армии с красными войсками, Елисеева, по его словам, за отказ выполнить приказ командира инженерной части выехать на передовую на плохо отремонтированной машине, арестовывают и помещают в лагерь под Нарвой. В лагере был настоящий голод. При очередном посещении лагеря комиссией, которая вербовала добровольцев на фронт, Елисеев дал согласие на службу шофером в команду связи 4-го Гдовского стрелкового полка под командованием полковника Ми-ниха. С этим полком в ноябре 19-го Елисеев и отступил из Гдова через Нарву в Эстонию. Вся их водительская команда вместе с машинами под начальством капитана Васильева была направлена в город Валк.
Перспектива оказаться на службе в Эстонской армии водителям была не по душе. И тогда старший шофер Григорьев, родом из Островского уезда, предложил всем водителям отправиться на службу к генерал-майору С.Н.Булак-Ба-лаховичу, который к тому времени обосновался в латвийском городке Мариен-бурге. Документы для проезда по территории Латвии достали через брата генерала — Юзека Балаховича, впоследствии убитого в Беловежской пуще чекистами. В декабре 19-го шестеро автоводителей, включая Елисеева, бежали из Валка.
В Мариенбурге бежавшие шоферы составили личную автомобильную команду Балаховича, правда, еще без машин. А в феврале 1920-го вместе с его отрядом они выехали в Польшу и обосновались в Брест-Литовске, где начала формироваться Русская Народная армия Булак-Балаховича. В мае-июне части Булак-Балаховичауже активно участвовали в боях против Красной Армии.
После заключения перемирия между Польшей и Советской Россией автомобильная команда Балаховича еще какое-то время скиталась по городам Польши, пока в январе 1921 года ее не отправили в Варшаву, где машины были переданы в польскую автомобильную роту. Часть шоферов согласилась поступить на службу к полякам, другие же, в том числе и Елисеев, получив паспорта из Российской эмиграционной дипломатической миссии, стали устраиваться в Польше, кто как мог.
Дальнейшее пребывание Елисеева в Польше — это сплошная череда дней в поисках заработка, бесконечные переезды из одного города в другой, частые аресты за отсутствие вида на жительство, лагеря для перемещенных лиц. Скитания его закончились тем, что в октябре 1922 года комендант одного из польских местечек предъявил ему бумагу с распоряжением министра внутренних дел, согласно которому он обязан был выехать в Россию в кратчайший срок. Под полицейским конвоем Елисеева направляют в Варшаву в консульство РСФСР, где ему оформили беспрепятственный выезд через Борисовский карантин на родину. А по возвращении в Псков его тут же арестовали.
Все это Н. А.Елисеев-Шведенко показал на первых же допросах. Не скрыл он и того факта, что фамилию Шведенко придумал для него Балахович с целью конспирации перед отъездом их отряда из Латвии в Польшу. Однако псковским чекистам все же не удалось выведать у него главного: был ли он савинковским агентом и прибыл ли в Россию со специальным заданием. Пришлось им делать запрос в Питерский ОПТУ на предмет выяснения, не является ли задержанный ими Н.Шведенко — «личностью Шведченко», об аресте которого их просили питерцы.
Ответ из северной столицы был малоутешительным: основательных данных для утверждения, что Н.Шведенко и есть «савинковский агент», получить не удалось и главным образом по вине самих псковичей, которые преждевременно арестовали прибывшего из Польши Елисеева. В своем письме начальник контрреволюционного отдела ГПУ по Питерскому военному округу товарищ Кауль строго выговаривал им: «…Наше задание, посланное вам, говорило
лишь о его установке и разработке, но не аресте, а потому в срочном порядке сообщите, на каком основании вами арестован г-н Шведенко Николай.»