Н.Ф.Окулич-Казарин в Эстонии

Н.Ф.Окуличу-Казарину принадлежит почетное место в русской археологии. Им написано множество отдельных статей, исследований и заметок, касающихся псковских древностей. Главным же трудом, служащим достойным памятником его жизни, является капитальный «Спутник по древнему Пскову» (1911 — 1914гг.)-сочинение, далеко выходящее за пределы обычных путеводителей как по объему, так и по научности и значительности собранного им материала.
Особенной заслугой Н.Ф.Окулича-Казарина перед русской культурой является его деятельность периода 1914-1919 гг., сопряженная с трогательной, доходившей до благоговейного отношения заботой об охране псковской старины от военной и революционной бури. То, что сделано им в этом отношении -сначала в качестве председателя Псковского археологического общества, а затем в качестве деятельнейшего сотрудника учрежденного в Пскове Отдела по охране искусства и памятников старины — не будет забыто ни русской археологической наукой, ни родным ему Псковом.
Замечательные труды Н.Ф.Окулича-Казарина ждут достойного и подробного описания. Пока же пусть эти беглые строки будут посильной данью уважения ближних друзей и сотрудников по псковскому археологическому обществу к человеку, горячо любившему родину и ее прекрасное прошлое и воплотившему эту любовь в труды, достойные благодарной памяти.
ГГ.»
Теперь несколько пояснений к тексту некролога. Прежде всего, о дне кончины Н.Ф.Окулича-Казарина, который «Последними известиями» помечен 27 апреля 1923 года. А.К.Янсон в своей публикации в сборнике «Познай свой край» называет другую дату — 26 апреля того же года. Кто прав? Ответ нетрудно найти, если иметь в виду, что панихида на 9-й день кончины ученого — о ней также сообщалось в печати — была отслужена в Ревеле 4 мая. Все-таки прав оказался А.К.Янсон, а газета в своем некрологе допустила ошибку.
Эта публикация в «Последних известиях» — не единственная, посвященная кончине Н.Ф.Окулича-Казарина. В той же газете, еще 28 апреля, было помещено малое траурное объявление по этому поводу, но в нем Николай Фомич назван «военным юристом». Поскольку это небольшое сообщение было сделано от имени Комитета русских эмигрантов, то вполне можно предположить, что генерал-лейтенант оказывал помощь беженцам и бывшим воинам белой армии юридическими консультациями. К тому же есть все основания считать, что Окулич-Казарин до конца жизни так и не принял эстонское гражданство, так как Комитет русских эмигрантов в Эстонии объединял и поддерживал только апатридов, то есть лиц без гражданства и не только русских по национальности. В случае принятия эмигрантом эстонского подданства он выводился из состава комитета и помощь ему прекращалась. Такие жесткие условия в деятельности эмигрантской организации диктовались, прежде всего, ее ограниченными финансовыми средствами и требованиями иностранных благотворительных организаций.
Отсюда следует также, что реальная гимназия в Обер-Палене, в которой Н.Ф.Окулич-Казарин преподавал русский язык, была или частной гимназией или, скорее всего, эмигрантской, существовавшей на средства американского Христианского союза молодых людей (ИМКА), Российского земско-городского комитета в Париже — Земгора, различных организаций Красного Креста. Около десятка подобных гимназий, в которых обучались дети русских беженцев, были открыты в те годы в республике. В любом случае оберпаленская гимназия не была государственной, иначе Николаю Фомичу, не имевшему эстонского гражданства, не разрешили бы в ней работать. Нелишне добавить, что как раз учителя негосударственных школ и гимназий влачили наиболее нищенское существование в довоенной Эстонии.
Кто же был автором некролога? Судя по тексту, им мог быть человек, не только высоко ценивший деятельность Окулича-Казарина по изучению и охране псковской старины, но и хорошо знавший его лично по Пскову. Что же касается инициалов, которыми подписан некролог — «Г.Т.», то они, по всему, принадлежат Георгию Тарасову, литератору, известному театральному критику 20-х годов в Эстонии, активно сотрудничавшему в «Последних известиях». Но какое же отношение Г.Тарасов имеет к Пскову? Оказывается, самое непосредственное!
Еще до революции жил в Пскове и заведовал реквизитом в Пушкинском театре художник Георгий Иванович Тарасов. Потом, при Советах, он возглавил работу театральной секции подотдела народного образования, а в 1919 году стал сотрудником Губернского комитета по делам охраны памятников искусства и старины. Нет сомнения, что псковский художник Тарасов и видный литератор, авторитетный театральный критик в довоенной Эстонии Тарасов — это один и тот же человек, который и был автором некролога, посвященного кончине Н.Ф.Окулича-Казарина. Кстати, после 1927 года Г.И.Тарасов уехал из Эстонии в СССР, и дальнейшая его судьба, к сожалению, неизвестна.
Здесь уместно вспомнить и о других псковичах, членах П АО, которых забросила судьба вместе с Н.Ф.Окуличем-Казариным в соседнюю Эстонию. В статье они прямо называются ближайшими друзьями ученого. Прежде всего, это Николай Федорович Роот, художник-прикладник, живописец, керамист, педагог, преподававший вместе с Н.К.Рерихом в Школе Общества поощрения художеств. В 1913 году Н.Ф.Роот стал директором Художественно-промышленной школы им. Н.Ф.Фан-дер-Флита и был избран товарищем председателя ПАО, то есть заместителем Окулича-Казарина по археологическому обществу. Н.Ф.Роот внес существенный вклад в развитие русской культуры в Эстонии и в преклонном возрасте умер в Таллине в 1960 году.
К слову, Н.Ф.Роот был организатором упомянутой панихиды, которая состоялась в Ревельском Никольском храме на 9-й день кончины Окулича-Казарина.
В числе близких друзей и соратников Николая Фомича в эмиграции был и художник, архитектор Сергей Николаевич Антонов. Уроженец Риги, получивший блестящее образование в Петербургской Академии художеств,
С.Н.Антонов приезжает в 1914 году в Псков и активно включается в культурную, творческую жизнь города: пишет этюды, делает многочисленные рисунки, работает над проектом здания женской гимназии, преподает в художественно-промышленной школе, сотрудничает в Отделе охраны памятников искусства и старины. В 1919 году Антонов, как и его товарищи по археологическому обществу, уезжает в Эстонию, в Ревель. Там в начале 1920 года вместе с Н.Роотом, Г.Тарасовым, другими художниками и литераторами, он создает популярный в свое время художественно-артистический кружок «Черная роза», на основе которого позже был создан профессиональный «Союз русских деятелей искусств в Эстонии». Предположительно осенью 20-го года С.Н.Антонов возвратился в родную Ригу, где после многих лет плодотворной художнической деятельности скончался в 1956 году. Творчество С.Н.Антонова высоко ценил русский философ Иван Ильин, который даже посвятил полушутливое стихотворное описание одной из картин художника, украшавших его квартиру в Швейцарии (Ильин И.А. Собр.соч. Письма. Мемуары. 1996). Кстати, С.Н.Антонов приезжал во время 2-й мировой войны в Псков и сделал ряд великолепных зарисовок древнего города, которые ныне хранятся в Псковском музее-заповеднике. (Сообщение СалтанН.И.)
К организации Ревельского кружка «Черная роза» непосредственное отношение имела и одна из талантливейших выпускниц художественно-промышленной школы, хорошо знавшая и ценившая Николая Фомича — Анна Петровна Калашникова, дочь известного псковского купца П.П.Калашникова. Впоследствии А.П.Калашникова, будучи женой Н.Ф.Роота, стала художницей, в 30-х годах ее имя называлось в ряду имен таких крупных художников Эстонии, как А.Егоров и А.Кайгородов (Исаков С.Г. Русские в Эстонии. 1918-1940,1996.). Немало работ А.П.Калашниковой, хранящихся в Печорском краеведческом музее, еще ждут своего вдумчивого, непредвзятого исследователя.