Наставники и воспитанники

В сложившейся ситуации многие офицеры-воспитатели, получив чин подполковника, переходили в строй, где занимали штаб-офицерские должности. При этом в силу ускоренного чинопроизводства они, как правило, были гораздо моложе своих новых сослуживцев. Ротные командиры из кадетских корпусов делали то же самое по достижении чина полковника. Понятно, что подобная практика вызывала у строевиков крайнее возмущение, которое выливалось в бурную полемику на страницах военной прессы. Так, в сентябре 1909 г. в журнале «Разведчик» анонимный автор с пафосом восклицал: «Перевод в строй военных педагогов из-за карьеры прямо-таки оскорбителен… Молодой летами, но уже
«старый» штаб-офицер, из личных выгод, переходит в строй, где сидят седые капитаны, зачастую побывавшие в боях, заслуженные, раненые, а он, дитя опытом и военной наукой, становится начальником их»316. Далее автор насмешливо именовал военных педагогов «классными дамами», а всю их службу — «тихой, спокойной, вполне обеспеченной»317.
В ноябрьском номере журнала анонимному автору ответил один из офицеров-воспитателей, подписавшийся «классная дама-южанка». Он не только опровергал утверждения оппонента о лёгкости педагогической службы, но и припоминал строевикам старые обиды. «Когда командиры пехотных полков, — писал он, — получали назначения директорами корпусов, «классные дамы» говорили: «достойным — достойное», когда должности начальников юнкерских училищ монополизировались строевыми… «классные дамы» терпели и ждали от этого выигрыша в педагогическом деле, почему же не потерпеть и строевым, если иногда, очень редко достойнейшим из педагогов воздаётся достойное»318.
На заметку «классной дамы-южанки» немедленно ответил некий офицер, укрывшийся за инициалами «П. В.», который решительно заявил, что военные педагоги — это эгоисты, которые «избрали благую часть — стоять в стороне от чёрной работы строевого офицера»319. В редакционной статье, подведшей итог спору, высказывалось явное сочувствие строевым офицерам, а не педагогам, которые, по мнению редакции, имели «спокойную жизнь и службу в хорошем городе, всё это — вместо томительных занятий в грязной казарме где-нибудь в Тмутаракани»320.
Тем не менее в 1910—1912 гг. дискуссия продолжалась, причём не только в упомянутом «Разведчике», но и в «Педагогическом сборнике», «Русском инвалиде», «Офицерской жизни», других газетах и журналах. «Странное явление, — с
Л1Ь В. О. Перевод в строй из-за карьеры // Разведчик. 1909. М» 991. С. 603.
317 Там же.
318 Классная дама-южанка. Перевод в строй из-за карьеры // Разведчик. 1909. № 991. С. 603.
319 П. В. Переводы в строй // Разведчик. 1909. М» 996. С. 705. J2° Пенсионный вопрос // Разведчик. 1909. № 996. С. 705.
горечью восклицал один из авторов, — небольшая группа офицеров-воспитателей, капля в море офицеров русской армии, служит мишенью безосновательной зависти и бесконечных нападков за некоторые… небольшие, колоссальным трудом приобретённые преимущества»321.
В 1912 г. Главное управление военно-учебных заведений, наконец, приступило к решению наболевшего вопроса. Специальная комиссия составила законопроект по «изменению пенсионного обеспечения ротных командиров и офицеров-воспитателей кадетских корпусов», который в апреле-мае того же года был обсуждён Государственным советом. В законопроекте предлагались следующие меры: 1. Ликвидировать для офицеров-воспитателей и ротных командиров ускоренное чинопроизводство; 2. Лишить их права получать пенсию и продолжать службу одновременно; 3. Вместо этих привилегий ввести новые, повышенные оклады.
Желая «уничтожить… дослуживание на должностях воспитателей и ротных командиров, офицеров, потерявших энергию и работоспособность», авторы проекта предлагали ограничить срок службы по военно-учебному ведомству 25-ю или, по крайней мере, 30-ю годами»322. В качестве необходимого условия для определения на должность офицера-воспитателя вводилось окончание Педагогических курсов. С 1913 г. проект начал претворяться в жизнь, однако начавшаяся год спустя Первая мировая война прервала его реализацию.
В целом следует заметить, что материальное положение многих военных педагогов явно оставляло желать лучшего. Неслучайно в архиве Псковского кадетского корпуса сохранилось множество документов о выдаче офицерам части жалования «вперёд», ранее установленного срока: «дотянуть» до очередной выплаты было непросто. Сталкивались с материальными затруднениями и гражданские преподаватели-предметники .
Показательно, что многие педагоги, как гражданские, так и военные, были вынуждены подрабатывать в других учебных
321 П. Р-н. Хорошо там, где нас нет // Разведчик. 1912. № 1142. С. 625.
322 РГИА. Ф. 1278. On. 6. Д. 309. Л. 8.
заведениях. Например, по данным 1893 г., Н. К. Давыдов преподавал математику одновременно в Псковском кадетском корпусе и в Землемерном училище. В том же Землемерном училище вели занятия ещё четыре корпусных педагога: командир роты М. К. Гейштор — по математике, помощник инспектора А. С. Равич-Щербо — по законоведению, преподаватель географии и истории М. М. Харинский — по гимнастике, учитель младших классов П. Ф. Рожанский — по каллиграфии. Преподаватель французского языка А. А. Тан-нер преподавал свой предмет в Мариинской женской гимназии. Корпусной учитель танцев Ф. С. Новацкий одновременно состоял учителем гимнастики в Мариинской гимназии и обучал танцам воспитанников Губернской мужской гимназии. Даже смотритель дома Псковского кадетского корпуса Н. К. Тихомиров подрабатывал учителем гимнастики в Духовной семинарии.
Сходная ситуация прослеживается и по данным 1910 г. Три корпусных педагога вели уроки в частной гимназии Агаповой: В. Ф. Гущин —по космографии, А. М. Мещерский — по арифметике, А. П. Бартенев — по естественной истории. Преподаватели немецкого языка Э. В. Эйзеншмидт и Я. Я. Каулин, кроме кадет, обучали своему предмету учащихся Псковской духовной семинарии и Сергеевского реального училища соответственно. Однако всех «превзошёл» И. И. Тульчиев, который преподавал музыку и пение одновременно в пяти учебных заведениях: Псковском кадетском корпусе, Псковской губернской мужской гимназии, Сергеевском реальном училище, частной гимназии Александровой и в пансионе Штернштроль.
Впрочем, даже при колоссальной загруженности большинство педагогов отлично справлялись со своим делом. Ярчайшим доказательством этого служат судьбы многих их учеников, сделавших по-настоящему блестящую военную карьеру. Всего с 1882 по 1918 гг. из Псковского корпуса вышло 1443 выпускника, т. е. в среднем по 39 человек в год323.
При этом чётко выделяются годы с пониженным и повышенным выпуском. Пониженным выпуском (не более 33 чел.) характеризуются 1886, 1888, 1893, 1899, 1906, 1907, 1914 и 1918 гг. В 1886 г. из старшего класса корпуса вышло 33 выпускника (85% от среднего). В данном случае небольшой выпуск объясняется тем, что соответствующий ему приём 1879 г., который производился ещё в военную гимназию, был также меньше среднего (62 чел.). Ещё меньше выпускников (26 чел., т. е. 67% от среднего) корпус дал в 1888 г. Причина этого опять-таки в малом приёме (63 чел.), пришедшемся на 1881 г., т. е. на последний год существования военной гимназии. Пониженным (33 чел.) количество выпускников было и в 1893 г. , но уже по иной причине. Приём 1886 г. был не ниже нормы (80 чел.), но очень велик оказался отсев, составивший 47 чел. (59% принятых). Высокий отсев являлся, по-видимому, основной причиной пониженного выпуска в 1899, 1906, 1907, 1910 и 1914 гг. Особое место занимает 1918 г. В это время Псковский кадетский корпус переживал жесточайший кризис, вызванный революционными событиями. Пониженный выпуск (31 чел.) сочетался тогда с сокращением общего числа учащихся и сотрудников корпуса, разрушением его структуры.