От гарнизонной школы к военной гимназии

К 1801 г. в Псковском военно-сиротском отделении, по дошедшему до нас отчёту командира гарнизонного батальона полковника Батурина, состояло 170 учеников в возрасте от 7 до 15 лет, которые делились на три класса. Все они посещали занятия по «Закону Божьему, российскому чтению, письму и арифметике, сколько нужно для делания обыкновенных выкладок»7. Организована учёба была следующим образом: в понедельник, вторник, четверг и пятницу до обеда дети, умевшие читать, занимались арифметикой, а неграмотные штудировали азбуку, Часослов и Псалтирь. После обеда первые учились письму, вторые — чтению и счёту. В среду до обеда все воспитанники повторяли пройденное, или, как говорили в то время, «читали зады», а после обеда отдыхали. В субботу — слушали Воинский артикул. Определённое время отводилось также на строевые занятия и на работу в мастерских. Экзамены проводились один раз в год, в августе, командиром гарнизонного батальона. За малейшие проступки и плохую учёбу детей безжалостно секли розгами и сажали в карцер.
Располагалось Псковское военно-сиротское отделение в так называемом «Генерал-губернаторском Доме» на Великой улице. Здание, впрочем, плохо соответствовало своему назначению. Дело в том, что изданное в 1798 г. «Генеральное наставление, касающееся гарнизонных батальонов», оговаривало возможность не строить для каждой школы новое
помещение (денег на это в казне всё равно не было), но «…ежели есть какое казённое и ни к чему нужнейшему не потребное каменное строение, то истребовать оное от городу и починкой исправить…». Псковские власти пошли по пути наименьшего сопротивления. Они отвели школе дом, который действительно был «ни к чему нужнейшему не потребен» по одной-единственнойпричине —крайней ветхости. Ужев 1801 г. полковник Батурин жаловался, что «во многих комнатах от течи грозят падением потолки, крыша досчатая сгнила, а местами провалилась. Окна и печи в весьма худом состоянии»8.
В 1803 г. император Александр I приказал назначить для руководства каждым военно-сиротским отделением смотрителя из числа гарнизонных офицеров. В 1818 г. в Пскове эту должность занял штабс-капитан Алексей Григорьевич Лукашевич, человек весьма энергичный и деятельный. Он начинал службу подпрапорщиком 3-го Морского полка, в 1812 г. был произведён в прапорщики, в 1817 г. —в поручики, в 1818 г. — в штабс-капитаны. Лукашевич участвовал в Заграничном походе русской армии 1815 г., а в отделении служил до 1829 г., после чего перешёл в Псковскую казённую палату, на должность дворянского заседателя. Стоит также упомянуть, что его сын, Николай Алексеевич, стал помощником старшего хранителя Эрмитажа и главным гардеробмейстером Императорских театров Петербурга.
Возглавив военно-сиротское отделение, А. Г. Лукашевич стал буквально засыпать начальство просьбами о предоставлении лучшего помещения. Наконец губернские власти составили смету расходов на ремонт Генерал-губернаторского Дома. Однако, выяснив, что работы обойдутся недёшево, они направили в Министерство внутренних дел запрос о том, на чей счёт должна производиться реконструкция. После нескольких лет волокиты пришёл ответ, что приводить дом в порядок должны те, кто его отводил, то есть сами губернские власти. Круг замкнулся, и отчаявшиеся уклониться от ремонта чиновники приказали архитектору составить смету поскромнее.
Неизвестно, сколько ещё пришлось бы воспитанникам и педагогам ждать хороших помещений, но тут на помощь пришёл генерал-губернатор Курляндии, Лифляндии и Эст-ляндии маркиз Ф. О. Паулуччи, под властью которого находился в то время Псков. По отзывам современников, этот вельможа отличался несомненными административными талантами и тонким, даже изощрённым, умом. Проблему Псковского военно-сиротского отделения он, во всяком случае, разрешил весьма остроумно. Видя, что губернские власти не хотят заниматься учреждением из военного ведомства, он приказал им разместить в «аварийном» здании их же собственные Присутственные места, адом, в котором прежде находились архив и суд Присутственных мест, очистить под военно-сиротское отделение. Таким образом, в апреле 1824 г. учащиеся получили двухэтажную каменную постройку, ставшую ядром здания, известного ныне псковичам как Дом Советов.
Пока шла борьба за здание, само учебное заведение претерпело целый ряд реорганизаций. В 1805 г., по указу Александра I, воспитанники всех военно-сиротских отделений стали именоваться кантонистами (от немецкого «Kanton» — военный округ). Три года спустя было отменено положение 1798 г. о возможности обучать солдатских детей младше 18 лет дома9. Жизнь показала, что родственники, как правило, не могли дать юношам хорошую подготовку, но всё же старались удержать их рядом с собой, не желая терять рабочие руки. Теперь в семьях могли оставаться только мальчики младше 12 лет, а всем прочим надлежало посещать школы. В 1814 г. вышел указ о зачислении в отделения сыновей, «прижитых дочерьми солдат до замужества», и малолетних бродяг10. Год спустя Сенат предписал произвести во всех губерниях «строжайший разбор» всех солдатских детей и тех, кто достиг 18 лет, немедленно направить на службу. Местные власти взялись за дело столь рьяно, что «в строй» попало множество лиц, обладавших льготами, а это, в свою очередь, привело к настоящему шквалу жалоб и разбирательств.
Однако самое крупное потрясение военно-сиротские отделения пережили в 1817 г., когда Александр I приказал приравнять к солдатским детям-кантонистам детей военных поселян, являвшихся весьма своеобразной частью русской армии. Следует вспомнить, что создание военных поселений было продиктовано стремлением сократить расходы на армию, не снижая её боеспособности. Отдельные воинские части (сначала — батальоны, потом — полки) размещались в деревнях, причём крестьянам вменялось в обязанность кормить солдат, а солдатам — помогать крестьянам в сельскохозяйственных работах. И земледельцы, и воины подчинялись строгой армейской дисциплине, а вся их жизнь строго регламентировалась. В поселениях возводились типовые дома, на полевые работы ходили, как научение, строем, за проступки наказывали по-военному сурово. Подобные порядки создали военным поселениям очень мрачную репутацию, в них часто вспыхивали мятежи, но правительство не желало отказаться от избранного курса.
В 1821 г. все военно-поселенческие части были сведены в Отдельный корпус, который возглавил любимец императора граф А. А. Аракчеев. О личности этого человека современники высказывали очень противоречивые суждения. А. С. Пушкин в своей эпиграмме назвал его «всей России притеснителем» и «грошевым солдатом». Гвардейский офицер Н. А. Саблуков писал, что Аракчеев был «жестокий и суровый человек», но при этом «имел организаторский талант, и во всякое дело вносил строгий метод»11. Сходную оценку даёт сенатор, генерал-лейтенант А. И. Михайловский-Данилевский: «Трудолюбие его (Аракчеева. — А. М.) было беспримерное, он не знал усталости, и, отказываясь от удовольствий света и его рассеянностей, он исключительно жил для службы, чего и от подчинённых своих требовал…»12. Вероятно, именно исполнительность и работоспособность привлекли в Аракчееве Александра I, и граф вполне оправдал надежды государя. При
организации военных поселений он действовал крайне энергично, лично вникал во все подробности жизни поселян, не исключая и школ кантонистов.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12