От гарнизонной школы к военной гимназии

В составе заведения в то время числилось 920 кантонистов: 560 — из псковского полубатальона и 360 — из новгородского. Из них, однако, только 499 могли продолжать обучение, а прочих начальнику надлежало отправить на службу в мастеровые команды военного ведомства, музыкантские роты, кантонистские команды при других училищах и др.
Соответственно менялись штаты и структура заведения. К концу 1859 г. все воспитанники в административном отношении делились на четыре роты во главе с офицерами, а в учебном отношении на четыре класса: приготовительный, нижний, средний и верхний. Специальных классов в Пскове не было.
Преподаванием различных предметов занимались семь педагогов, имевших гражданские чины, и 28 учителей «нижнего звания». Общее руководство учебной частью осуществлял инспектор классов. Сначала эту должность занимал поручик С. Л. Банчук, а в- сентябре 1859 г. его сменил гражданский педагог, надворный советник Матвей Васильевич Фурсов, назначение которого стало для заведения несомненной удачей. «Фурсов, — пишет Ушаков, — был занят с утра до ночи и, не покладая рук, работал над введением новых
‘н Ушаков Ф. А. Материалы для истории Псковского кадетского корпуса. Псков, 1901. С. 34.
порядков в училище»55. Кстати, этот талантливый педагог внёс вклад в развитие ещё одного псковского учебного заведения: в 1858 г. он участвовал в организации Мариинского женского училища, а в 1860—1862 гг. преподавал там историю, русский язык и словесность56.
Весьма яркой личностью был также законоучитель Псковского училища военного ведомства о. Андрей Сенаторский57. Он родился на Украине, окончил в 1841 г. Киевскую духовную семинарию и долгое время служил священником в различных воинских частях. В августе 1853 г., находясь в Риге, в составе Бутырского пехотного полка, о. Андрей проявил незаурядное мужество при ликвидации эпидемии холеры. Он неоднократно посещал «холерные бараки», ободрял больных, причащал умиравших.
С началом Крымской войны Бутырский полк был направлен под Анапу, где сражался с мятежными горцами, а в сентябре 1854 г. его включили в гарнизон Севастополя. Сенаторский принимал участие в целом ряде крупных сражений с осаждавшими город англичанами и французами, особенно отличился в битве на Аккерманских высотах (24 октября 1854 г.).
В марте 1855 г. отца Андрея перевели в Московский пехотный полк, защищавший позиции у Маккензиевой горы, а в июле он занял вакантное место священника в Севастопольском адмиралтейском соборе. Причина столь частых перемещений печальна: вражеские пули и бомбы не щадили не только солдат, но и их пастырей. Но постоянная опасность не сломила духа о. Андрея. Он оставался на бастионах во время самых жестоких обстрелов и даже ходил с солдатами на вылазки. По окончании боевых действий о. Андрей был награждён орденом св. Анны 3-й степени, мечами и бронзовым наперсным крестом. В сентябре 1859 г. отважный священник
ss Там же. С. 40.
36 См.: Стопневич М. И. Историческая записка о ходе учебно-воспитательного дела в Марнинском женском училище и преобразовании нз него Мариинскон женской гимназии. Псков, 1910. С. 13.
57 Послужной список А. Сенаторского см.: ГАПО. Ф. Псковского кадетского корпуса. Оп. 1. Д. 67. С. 204-216.
получил назначение в Псковское училище военного ведомства. Здесь он прослужил до 1887 г., оставаясь в заведении, несмотря на все его реорганизации.
По свидетельству сослуживцев, о. Андрей быстро завоевал симпатию практически всех воспитанников и педагогов. М. И. Ермолин характеризовал его в официальном рапорте, как «человека заслуженного, с основательными познаниями в догматах веры, с кротким характером и редкой любовью к детям»58. Чрезвычайно яркий портрет законоучителя даёт также Ф. А. Ушаков в своих «Материалах для истории Псковского кадетского корпуса». «Это был, — пишет он, — плотный старик с благообразным лицом древнего патриарха… Крупные черты лица сообщали ему энергическое выражение, а добрые серые глаза, окаймлённые широкими, седыми бровями, смотрели с какой-то детской кротостью. Он был ворчун ужасный, но три четверти ворчливости его были делом привычки, а одна четверть напускной строгости, все это знали, не исключая воспитанников, среди которых он пользовался не только уважением, но и любовью. Уроженец Киевской губернии, он сохранил в себе все черты малороссийского характера, не исключая и хитрости, но хитрости не злой, не корыстной, а той, которая только забавляется человеком, поставленным ею же в смешное положение… Сама предшествующая жизнь этого старика, выдержавшего вместе с Севастопольским гарнизоном 11-месячную осаду, придавала ему необыкновенное обаяние в среде его юных питомцев… Все свои беды и неудачи с учителями и воспитателями они несли священнику, который, выслушав, их же журил, но журил отечески, любовно»59.
Учащиеся настолько любили о. Андрея, что окружили его имя самыми невероятными легендами. Даже картавость законоучителя они объясняли в романтическом духе. «Между воспитанниками, — свидетельствует Ф. А. Ушаков, — сложилось сказание, как турки захватили Сенаторского, зарыли его
58 Ушаков Ф. А. Материалы для истории Псковского кадетского корпуса. Псков, 1901. С. 39. 54 Там же С. 38.
в землю по горло и в таком положении оставили его на произвол судьбы. Это так подействовало будто бы на Сенаторского, что он, будучи выкопан проходившим мимо русским солдатом, лишился на некоторое время языка, а впоследствии, хотя и начал говорить, но сделался косноязычным».
Заслуга о. Андрея тем более велика, что контингент воспитанников был в училище пёстрым и в педагогическом плане непростым. Наряду с детьми офицеров и солдат, с принятыми, по желанию родителей, детьми мещан, дворян и купцов в него, по особому приказу военного министра, зачислялись также малолетние бродяги и питомцы сиротских приютов. Неслучайно некоторые из учащихся носили очень выразительные фамилии: Безродный, Непомнящий, Неизвестный и так далее. В заведение переводили также кадет, исключённых из корпусов за «тихую учёбу и громкое поведение». В 1859 г. среди таковых оказался даже носитель прославленной исторической фамилии — Бестужев
Большой проблемой оставалась нехватка квалифицированных педагогов. Администрация постепенно увольняла учителей «нижнего звания», среди которых действительно было много грубых и малообразованных людей, но найти им замену удавалось не всегда. Ермолин и Фурсов неоднократно обращались в Петербургское училище военного ведомства с просьбой прислать в Псков выпускников учительских классов. В ответ к ним действительно направили несколько учителей, но затем столичная администрация с некоторым раздражением заявила, что больше прислать педагогов не может, так как должна «удовлетворять учителями другие училища». И всё же, благодаря стараниям М. В. Фурсова, Сенаторского и других педагогов, внутренние порядки в учебном заведении стали гораздо человечнее. В 1860 г. были введены награды за успехи в учёбе и хорошее поведение: фамилии лучших воспитанников записывали на особую красную доску, и им разрешалось носить погоны. Провинившихся в чём-либо детей одевали в серые «позорные» куртки. Роль телесных наказаний постепенно сокращалась, хотя полностью их не отменили. Довольно строгие правила продолжали
действовать и в отношении сотрудников. Так, служивший в то время в училище поручик Кожин был арестован на семь суток за ношение длинных волос.
Успешно развивалось училищное хозяйство, которым руководили эконом (штабс-капитан С. Г. Стоцкий) и казначей (поручик М. О. Лукашевич). Весной 1859 г. была закончена надстройка третьего этажа над главным зданием и сооружение двух боковых крыльев, выходивших на Губернаторскую улицу. Эта крупная реконструкция позволила значительно расширить учебные помещения и церковь, для которой в Петербурге заказали новый иконостас. Ермолин смог также добиться от Псковской городской управы передачи училищу земельного участка на Завеличье для постоянного летнего лагеря.