Педагогика по-кадетски

К обыкновенным взысканиям относились: устный выговор, постановка на штраф, высылка из класса, ограничение в пище (лишение одного или нескольких блюд), сокращение срока отпуска или полное его запрещение, кратковременный арест на срок, не превышающий 12 часов. Особенное наказание могло заключаться в более продолжительном аресте, лишении погон, временном отделении от товарищей, снижении балла по поведению и, наконец, исключении виновного из корпуса. При этом увольнение кадета могло быть произведено только после обсуждения вопроса на заседании Педагогического комитета корпуса.
Особое место занимало телесное наказание (сечение розгами). «Инструкция по воспитательной части» разрешала его, но только как «крайнюю исправительную меру», применяемую в «исключительных случаях и только по решению
200 Пскович. 1916. № 17. С. 1.
201 Инструкция по воспитательной части для кадетских корпусов. СПб., 1905. С. 38.
Педагогического комитета»202. В Псковском корпусе, по данным 1881—1892 гг., телесное наказание применялось два-три раза в год и действительно было вызвано чрезвычайными обстоятельствами. Так, в январе 1891 г. кадет 2-й роты Владимир Розенмейер пытался пронести в корпус сало и наливку, чтобы угостить своих друзей, Черепанова и Келчев-ского, но был пойман. Воспитатель Ф. А. Ушаков потребовал наказать виновного розгами, заявив на заседании Педагогического комитета: «Мера эта необходима не для исправления Розенмейера, а для удержания всей роты от повторения подобных проступков. На самого Розенмейера эта мера, по всему вероятию, подействует дурно, но зато можно ожидать, что она хорошо подействует на роту…»203. В ответ члены комитета возразили, что «наказание должно вытекать из проступка»204. После довольно жаркой дискуссии комитет постановил не наказывать Розенмейера розгами и ограничиться арестом. В заключение стоит заметить, что Владимир Розенмейер, выйдя в 1894 г. из корпуса, окончил весьма престижное Константиновское артиллерийское училище и в 1902 г. Михайловскую артиллерийскую академию, с успехом служил в различных артиллерийских частях.
Исключение из корпуса применялось крайне редко. Причина этого была всё в том же плохом материальном положении офицерства. Анонимный автор писал в 1905 г. на страницах «Педагогического сборника»: «В гимназиях, реальных училищах и других училищах исключение из заведения достигается довольно просто. Педагогический совет постановляет решение, и оно немедленно приводится в исполнение с донесением попечителю округа. Исключённые мальчики тотчас же обращаются к обычному занятию той среды, из коей они происходят. Родители-ремесленники пристраивают мальчика к ремеслу, купец посылает его в лавку, в земледельческом быту тоже находится для него работа, местное дворянство имеет средства отправить его в другое учебное заведение, даже мелкий чиновник скорее найдёт возможность пристроить куда-либо мальчика. Совсем в иных условиях находятся
™ Там же. С. 47.
203 ГАПО. Ф. Псковского кадетского корпуса. Оп. 1. Д. 75. Л. 375.
204 Там же.
дети, воспитывающиеся в кадетских корпусах. Их дальнейшая участь бывает самая печальная. Родителям трудно, часто невозможно бывает куда-либо пристроить изгнанника. Ни ремесленником, ни прислугой не позволяют ему сделаться известные традиции и социальное положение родителей, а средств дать более подходящий исход нет. Положение поистине трагическое»205.
Правда, в 1880—90-е годы в стране существовали два заведения, специально предназначенных для кадет, «нуждающихся в исправлении»: Ярославская и Вольская военные школы. Но они не могли вместить всех воспитанников, которых начальство считало нужным изгнать из «родных» корпусов. На рубеже XIX—XX столетий эти заведения были реорганизованы в обычные кадетские корпуса и педагоги оказались в просто безвыходной ситуации. Зачастую они были вынуждены оставлять в корпусе заведомого бездельника или нарушителя дисциплины, если таковой происходил из очень бедной семьи. Ещё чаще «безнадёжных» переводили в другой корпус в надежде, что их исправит новая обстановка206.
Следует также иметь в виду, что попытки заведения избавиться от того или иного кадета обычно вызывали отчаянное сопротивление родителей. «Родители хорошо понимают, — писал офицер-воспитатель одного из столичных корпусов В. А. Правиков, — что удалось определить сына в корпус, так и держись за него зубами»207. В архиве Псковского кадетского корпуса сохранилось множество жалобных и гневных писем родственников кадет, которых всё же приговорили к исключению.
205 Праздные мысли старого педагога // Педагогический сборник. 1905. № И. С. 456.
206 Так, в 1901 г. Педагогический комитет Псковского кадетского корпуса обсуждал вопрос о переводе в другой корпус кадета 2-го класса В. Чурилова, отличавшегося «неуспехами и дурным поведением». При этом офицер-воспитатель мальчика утверждал, что «перевод его в другой корпус, а следовательно и в новую среду товарищей, мог бы отрезвляющим образом подействовать на него и при новой обстановке заставить его обратить внимание на своё поведение и на учение» (РГВИА. Ф. 672. Оп. 1. Д. 147. Л. 46).
207 Правиков В. А. Без названия // Педагогический сборник. 1903. № 3. С. 278.
В качестве поощрений применялись похвала, благодарственное письмо родителям, награждение книгами и иными подарками, присвоение званий вице-фельдфебеля и вице-унтер-офицера и др. При этом необходимым условием поощрения считалась отличная учёба. За недостаток прилежания, напротив, наказывали, как за дисциплинарный проступок.
По составу предметов кадетские корпуса, как и военные гимназии, были общеобразовательными заведениями. Первые годы своего существования они даже пользовались военно-гимназической программой. Однако в октябре 1<385 г. в Петербурге была создана комиссия под председательством генерал-лейтенанта Ф. И. Симашко, целью которой объявлялось «изыскание мер к устранению обременения учащихся непосильной работой в ущерб их физическому развитию,»208. Разработанный проект программы был разослан директорам всех корпусов, а затем, вместе с поступившими отзывами, рассматривался Педагогическим комитетом Главного управления военно-учебных заведений. Согласно его решению новые программы предусматривали сокращение продолжительности урока с одного часа до пятидесяти минут, придание курсу 7-го класса повторительного характера, установление по каждому предмету единого учебника. 7 мая 1889 г. «новые программы были утверждены военным министром П. С. Ван-новским.
Сокращение уроков, как и указывал Педагогический Комитет Управления, предполагало изъятие из программ многих материалов. Более прочих пострадала словесность, из курса которой был полностью исключён и передан в воейные училища раздел, посвященный истории отечественной литературы. Хотя Закон Божий и признавался ведущим предметом, из него также исключили целый раздел — историю русской православной церкви.
Несмотря на то что уроки стали короче, составители новой программы сочли необходимым уменьшить их количество по естествознанию и рисованию. Количество уроков, отведённых на изучение немецкого языка, наоборот, увеличилось. Одобряя введение новых программ, П. С. Ванновскийяиеал:
208 Приказ по военно-учебиым заведениям М° 40 от 27 мая 1S89 г. // Педагогический сборник. 1889. № 7. С. 45.
«Надо всецело тщиться не обременять детей и юношей массой сведений, а давать им твёрдые основы и главные положения»209. Впрочем, как видно из приведённой ниже таблицы, в дальнейшем программы менялись ещё неоднократно.
209 Приказ по военно-учебным заведениям № 40 от 27 мая 1889 г. // Педагогический сборник. 1889. № 7. С. 73.