Педагогика по-кадетски

124 Возмущённый Константин Константинович записал в своём дневнике: «Это ли не хуже всякого пресловутого массового беспорядка, которого так было принято бояться перед моим вступлением в должность. Это ли не гаже беспорядка, происшедшего в марте или феврале в Александровском училище» (ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Д. 49. Л. 43).
125 РГВИА. Ф. 672. Оп. 1. Д. 147. Л. 179-180.
126 Джульчи Г. О человеческом достоинстве // Педагогический сборник. 1901. № 9. С. 210.
Требование глубже вникать во внутреннюю жизнь детского коллектива с особенной настоятельностью стало высказываться после того, как пост Главного начальника военно-учебных заведений в 1900 г. занял великий князь Константин Константинович. Талантливый драматург и поэт, писавший под псевдонимом «К. Р.», он искренне интересовался педагогикой, глубоко и серьёзно относился к своим обязанностям, всегда старался действовать гуманно, с уважением к личности ребёнка. При знакомстве с дневниками Константина Константиновича поражает тот факт, что великий князь помнил в лицо и по именам многие сотни кадет, с которыми встречался во время поездок по заведениям. Даже по прошествии нескольких лет, когда воспитанники были уже взрослыми офицерами, он с лёгкостью называл их детские прозвища, вспоминал какие-то обстоятельства давних встреч. Обучавшийся в Полтавском кадетском корпусе М. Шереметев так вспоминал о великом князе: «Его характерной особенностью было то, что он из всего умел создать интерес, и разговор возле него не умолкал. В этом его внимании к каждому из своих собеседников, как бы таковой ни был мал, заключалась значительная доля его обаятельности. Президент Академии Наук, он с полным вниманием мог вести разговор о резиновых мячах, о свойстве рогатки, о лучшем способе плавания и т. д.»127.
Дочь великого князя Вера Константиновна с гордостью замечала в своих мемуарах: «Все знают, как искренно любил он своих питомцев, как близко входил в их радости и горести… Можно было бы составить целый том кадетских воспоминаний об отце моём»128. В таком томе немалое место заняли бы и мемуары псковских кадет, которые очень любили великого князя, даже благоговели перед ним. Характерно также, что, при всей своей мягкости, Константин Константинович остался глух ко всем просьбам Боголюбова об оставлении на должности: интересы детей стояли для него выше интересов нерадивого генерала.
127 Шереметев М. Великий князь в Полтаве // Военная быль. 1954. № 10. С. 4.
128 Великая княжна Вера Константиновна. Воспоминания о великом князе Константине Константиновиче // Кадетская перекличка. 1972. № 2. С. 10.
Многие военные педагоги начала XX в. предлагали пути того, как можно трансформировать цук и поставить его на службу воспитанию. В различных корпусах существовала, например, практика назначения лучших кадет старшего возраста в роты к младшим. При посещении Псковского корпуса в 1902 г. Константин Константинович отметил в своём дневнике: «…с начала учебного года в 3-ю роту были назначены кадеты 7-го классаТимашев, Баханов, Витковский и Герман. Последнего я видел в кадетском лагере, где ему поручили маленьких, прозвавших его дядей Германом. Герман и фамилия его и имя»129.
В Псковском кадетском корпусе для руководства младшими кадетами назначали учеников не только 7-го, но даже 5-го класса. Это вызвало недовольство Константина Константиновича, писавшего в дневнике: «Не только в V, но даже в VI классе кадеты, по-моему, недозрели до руководства младшими»130. Тем не менее в целом предпринятые Педагогическим комитетом Псковского корпуса меры но сплочению воспитанников разного возраста имели успех, что и отметил Константин Константинович во время посещения заведения в 1907 г.
Окончивший Псковский корпус в 1913 г. А. В. Булгаков вспоминал: «Лёгкий цук существовал только во 2-й роте и был вполне осмысленным, так как приучал кадет к вежливости по отношению к старшим. Если какой-либо кадет позволял себе известную вольность или запанибратство по отношению к старшему его по возрасту, то после обеда, с разрешения дежурного офицера (курсив мой. — А. М.), кадет V класса играл на корнете сбор… тогда дежурный по роте вызывал провинившегося в «музыкалку», и, отрапортовав о своём прибытии, виновный выслушивал обвинительный акт, после чего подвергался в зависимости от проступка соответствующему взысканию»131. Описанный ритуал напоминает товарищеский суд и явно не имеет ничего общего с теми дикими проявлениями цука, что были в 1901 г.
129 ГАРФ. Ф. 660. Ои. 1. Д. 49. Л. 44.
130 Там же.
131 Булгаков А. В. Материалы для истории Псковского кадетского корпуса // Досуг кадета-псковича. Париж, 1957. С. 21.
Следует ещё раз подчеркнуть, что военные педагоги, отдавая много сил трансформации цука и его использованию в воспитательных целях, почти никогда не выступали за полное искоренение подобных традиций. Это было связано не только с тем, что цук, по мнению многих наставников, способствовал развитию воинского чинопочитания, но и с тем, что он не без основания считался неотъемлемой чертой интерната вообще. Предложения отказаться от интернатной системы воспитания или хотя бы увеличить численность приходящих учеников, исходившие в основном от гражданских педагогов либеральной ориентации, большинство служивших в военной школе специалистов решительно отвергало. Свою позицию они подкрепляли как доводами экономического характера (важной целью кадетских корпусов было избавить малообеспеченных офицеров от забот, связанных с воспитанием детей), так и педагогическими резонами. «Только живя в интернате, — отмечалось в одной из статей, помещённых в «Педагогическом сборнике», — живя общей жизнью с себе подобными, человек понимает и чувствует, что идеи правды, добра, справедливости и чувства взаимоуважения, уступчивости, благодушия и любви не есть что-то отвлечённое, о чём ему болтают на уроках русского языка и истории»132.
Противопоставление гимназиста (реже — реалиста), воспитанного в сибаритской семейной обстановке, подверженного влиянию «вредных» идей и вследствие этого тщеславного, эгоистичного, прямодушному и честному кадету весьма характерно как для трудов некоторых военных педагогов, так и для мемуаров воспитанников корпусов. Кадет Псковского корпуса, укрывшийся за инициалами Н. Ф., в автобиографическом романе «Лишённые юности», характеризуя одного из наиболее отталкивающих героев, чекиста Алексея, подчёркивает, что он учился в гимназии и никогда ни в чём не нуждался. «Богатые родители Алексея, — поясняет автор, — от скуки и безделья бесились с жиру. Лазили по праздникам в народ, воображали, что от пикников в деревне народ примет их за
132 М-й Н. К вопросу о задачах наших кадетских корпусов // Педагогический сборник. 1906. № 3. С. 262.
своих. Подчёркнуто хамили в отношении религии, плевали на своё отечество… и рос Алёша у этих «передовых» родителей однобоко развитым существом, цивилизован до предела, культурности ни на грош»133.
Важнейшим проявлением товарищества в сознании большинства кадет была взаимопомощь. Она включала, однако, и поступки весьма предосудительные с педагогической точки зрения: сокрытие проступков товарищей, подсказывание, списывание. Два последних нарушения, судя по печатавшимся в «Педагогическом сборнике» материалам, были очень распространены во всех корпусах. Так, автор статьи «Обман в школе» писал в 1907 г.: «Существовало своеобразное арго для выражения одной идеи надувания: «скатать», «сдуть», «сошпаргалить» — значило списать. Ввиду того, что обманы-вание не считалось позорным, а было наоборот своего рода молодчество, ибо требовало немалого риска (могли «скатать» балл с поведения), а также смышлёности… лучшим надувате-лями являлись не бездарности»134.