Последние годы Псковского кадетского корпуса

Полученное псковскими кадетами воспитание определило их позицию во время бурных политических событий начала XX века. Окончивший корпус в 1917 г. Вольдемар Айзов следующим образом характеризует свои взгляды и взгляды своих товарищей: «Наши понятия о долге офицера перед родиной были несложными: в мирное время быть исправным по службе, в случае же войны суметь, если понадобится, умереть за Веру, Царя и Отечество»359.
Начало Русско-японской войны вызвало у псковских кадет настоящий взрыв патриотических настроений. Воспитанники всех классов прямо-таки рвались на фронт, и никто не сомневался в скорой победе. Между тем в корпус всё чаще стали поступать сведения о выпускниках разных лет, погибших на Дальнем Востоке. В сражении под Ляояном, в августе 1904 г., были убиты капитан 35-го Восточно-Сибирского полка Н. С. Рудаков (год окончания корпуса 1890-й) и подпоручик 85-го пехотного Выборгского полка Д. Д. Румянцев (1901). На перевале Сяоканмин погиб капитан 33-го пехотного Елецкого полка Г. К. Лунд (1891), при обороне Порт-Артура — подпоручик 28-го Восточно-Сибирского пол-
358 По свидетельству современников, С. Зубчанинов всегда поддерживал с кадетским корпусом самые тесные контакты и приглашал на лето в своё имение кадет, не имевших родственников. Он также был неизменным участником корпусного праздника (19 апреля). См.: Булгаков А. В. Материалы для истории Псковского кадетского корпуса // Досуг кадета-псковича. Париж, 1957. С. 22.
359 Айзов В. Последние дни корпуса во Пскове // Досуг кадета-псковича. Париж, 1957. С. 25.
ка А. А. Протасович (1897). В кровопролитном Мукденском сражении (21.02 — 10.03.1905) сложили головы капитан 85-го Выборгского пехотного полка Е. К. Шульц(1884), капитан 145-го пехотного Новочеркасского полка А. В. Шатковский (1887), штабс-капитан 53-го пехотного Волынского полка В. М. Горталов (1894). Умер от ран капитан 2-го пехотного Сибирского полка Е. Г. Киниц (1883). Пал смертью храбрых сын офицера-воспитателя Евгений Шпигель (1900), совсем ещё юный офицер, только что вышедший из Михайловского артиллерийского училища.
Напряжённой становилась и внутриполитическая ситуация. В стране стремительно разгоралась революция 1905— 1907 гг. Кадеты, в отличие от своих сверстников из гражданских учебных заведений, в большинстве сохранили верность правительству. Более того, революционное движение вызывало у них явное неприятие. В декабре 1905 г. воспитанники Псковского корпуса даже выдали начальству нескольких соучеников, которых подозревали в политической неблагонадёжности, и это при том, что доносительство всегда считалось в кадетской среде делом позорным. Данный поступок вызвал настоящий взрыв ярости у либеральной общественности Пскова.
Газета «Псковский голос» писала 10 декабря 1905 г.: «Общество глубоко возмущено слухами о товарищеском сыске, произведённом некоторыми из воспитанников Псковского кадетского корпуса. Они сделали обыск у своих же товарищей и нашли у них несколько брошюр издания «Донской Речи». Это так возмутило их, что они сейчас же передали начальству об этом и просили принять меры против «неблагонадёжных» товарищей. Юные жандармы встретили горячее сочувствие со стороны начальства, которое не остановилось перед возможностью увольнения лучших, по оценке самих педагогов, учеников»360.
Хотя в заметке содержались явные преувеличения (вопрос об увольнении кадет не мог быть решён за несколько дней и последнее слово здесь принадлежало не администрации кор-
зв0 Псковский голос № 1 от 10 декабря 1905 г.
пуса), она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Учащиеся гражданских школ обрушились на кадет с настоящим шквалом упрёков и оскорблений. 12 декабря «Псковский Голос» разместил на своих страницах открытое письмо воспитанников Сергиевского реального училища, в котором говорилось: «Узнав… о возмутительном поступке некоторых учеников Псковского кадетского корпуса по отношению к своим товарищам, мы… выражаем своё глубочайшее презрение эти ученикам, принявшим на себя позорную роль сыщиков, жандармов, охранителей отжившего режима произвола, воровства и разбойничества и предлагаем всем честным, уважающим себя людям вместе с нами заклеймить печатью позора этих черносотенцев»361. Под письмом стояло тридцать подписей. Реалисты (в основном дети мещан, купцов и ремесленников) не учитывали лишь одного обстоятельства: кадеты (дети офицеров и сами будущие офицеры) считали русскую монархию вовсе не «режимом произвола», а той единой, вечной ценностью, за которую нужно сражаться и умирать.
20 декабря к реалистам присоединились гимназисты, так же опубликовавшие в «Псковском Голосе» своё послание362. Дело дошло до того, что в городе произошло несколько драк между кадетами и гражданскими учащимися. Редактор « Псковского Голоса» Поддубский всё это время старательно разжигал страсти. Он постоянно публиковал заметки, в которых даже самая нейтральная информация о корпусе подавалась издевательски и насмешливо363. Так продолжалось почти год, а осенью 1906 г. разразилась настоящая драма.
20 октября кадеты 1-го отделения 7-го класса не пошли после завтрака на урок и заявили, что не желают учиться вместе с политически неблагонадёжными одноклассниками
361 Псковский голос № 2 от 14 декабря 1905 г.
362 Псковский голос № 4 от 20 декабря 1905 г.
363 Например, сообщая о назначении инспектора классов корпуса Д. М. Левшина на должность попечителя Рижского учебного округа, Поддубский назвал педагога «новым Вольтером из фельдфебелей» и, не приводя каких-либо аргументов, заявил, что «знаменит он во-первых авторством плохонькой и тощенькой книжки о Грановском, а во вторых… конечно, связями в трущобах петербургского бюрократического мира» (Псковский голос № 48 от 25 мая 1905 г.).
Стефаном Барковскйм, Вячеславом Кликовичем, Николаем Дзяковичем и Александром Буцевичем364. Нелишне заметить, что все названные Юноши имели польское происхождение. Одиннадцать дней спустя кадет 7-го класса Станислав Чекан покончил с собой. «Псковский Голос» немедленно заявил, что несчастного юношу «затравили». Эта публикация довела кадет до настоящего бешенства. 5 ноября группа старшеклассников явилась в редакцию газеты (благо идти было недалеко, редакция размещалась в доме Шпаковской, на Архангельской улиф) и потребовала назвать автора заметки о самоубийстве Чекана. Как сообщала впоследствии газета «Речь», юноши получили отказ, после чего «подняли шум, стали наступать на редактора и грозить». Испуганный Под-дубский «поспешил к полицмейстеру, не надевая даже шапки», а кадеты, так ничего и не добившись, вернулись в корпус365.
20 ноября межд{у кадетами и гражданской молодёжью произошла крупная уличная драка. 22 ноября столкновение повторилось, да в таких масштабах, что потребовалось вмешательство полиции. Директор корпуса в этой ситуации действовал быстро и жёстко. Он связался с Главным управлением военно-учебных заведений и добился увольнения из корпуса четырёх «неблагонадёжных» кадет-«либералов» и одного из зачинщиков похода на редакцию. К началу 1907 г. страсти стали понемногу стихать. В корпусе побывала делегация от губернской гимназии и реального училища, в результате чего было достигнуто «полное и искреннее примирение»366. Спокойствие, к несчастью, оказалось недолгим.
Начало Первой мировой войны кадеты встретили новым взрывом патриотических чувств. Корпусной журнал «Пскович» регулярно публиковал материалы о боевых подвигах бывших сотрудников и воспитанников заведения, списки лиц, награждённых орденом св. Георгия IV степени и Георгиевским оружием. Многие из бывших кадет-псковичей действительно
** РГВИА. Ф. 672. Оп. 1. Д. 447. Л. 140.
365 Псковский голос № 108 от 7 ноября 1906 г.; РГВИА. Ф. 672. Оп. 1. Д. 447. Л. 167.
ш Псковский голос № 114 от 28 ноября 1906 г.