ВИТЯЗЬ РУССКОГО ДУХА (Г.И. Копьев)
Человек, с которым Копьев переходил границу, еще несколько раз приходил к нему, просил ответить на некоторые вопросы, например, о жизни эмигрантов в Изборской волости. Как-то передал записку от начальника пограничной заставы в Шахницах с просьбой явиться снова на заставу для переговоров, но Копьев идти отказался. Последний раз незнакомец принес записку от начальника заставы, когда Копьев жил уже в Печорах и имел семью. Не это ли подвинуло Григория Ивановича на то, чтобы сменить фамилию: надеялся, что наконец-то забудут о нем чекисты. Только потом выяснилось, что ничего они не забыли и обо всем напомнили, особенно о том, как он отказывался являться к ним на границу.
Если и было в судьбе Г.И.Копьева пусть не самое счастливое, но самое спокойное и наполненное трудами время — так это последние восемь лет его жизни. Теперь были у него дом, семья, дети и главное — любимое дело служения русской культуре, искусству. Откуда столько талантов было у выходца из семьи простых псковских мещан? Дочь Копьева, Антонина Григорьевна Семенова, на этот вопрос только руками разводит — и ей неведомо. Но по ее рассказам и всех, кто знал Копьева, играл он абсолютно на всех музыкальных инструментах. Сам записывал ноты, готовил аранжировки произведений. Кроме того, писал маслом картины, много и увлеченно читал, публиковал небольшие книжки. По рассказам старых печерян, воскресными днями Григория Ивановича чаще всего можно было видеть на местном рынке, где он, присев на корточки у книжных развалов, мог часами перелистывать книги.
Обосновавшись в Печорах, Г.И.Копьев деятельно включается в культурную жизнь уездного города. Он входит в состав Правления Русского просветительного общества, организует оркестр великорусских инструментов и многие годы руководит им, создает кружок любителей изобразительных искусств. В этот кружок, помимо художников-любителей, входили и профессионалы, например, А.М.Денисов, скульптор, рисовальщик, до революции -смотритель ансамбля Царскосельского дворца, молодой, многообещавший художник А.Тихонов (погиб в начале войны), С.М.Бюнтинг, имевшая большой опыт занятий живописью, который она получила в Париже и Петербурге. По инициативе Копьева была создана первая в Печорах картинная галерея. В своей брошюре «Храните красоту Петсерского края» он подчеркивает необходимость сохранять не только историко-архитектурные памятники старины, но и народные традиции, обычаи, национальную одежду, без чего, по мнению автора, «народ рассматривается, как кочевое племя». По рассказам дочери Г.И.Копьева, Антонины Григорьевны, отец любил все делать своими руками. Однажды он купил на базаре поломанный макет баржи, какие ходили
по реке Великой, отремонтировал его, приделав к нему парус, и подарил просветительному обществу.
В эти годы Г.И.Копьев много общается с художниками и другими культурными деятелями. В его доме бывал наезжавший в Печоры из Риги, один из основателей «Мира искусства», академик С.А.Виноградов, у него часто гостил живописец из Таллина А.Д.Кайгородов. По свидетельству А.Г.Семеновой у них в доме, на стене, висел лист бумаги с автографом стихотворения Игоря Северянина.
Хорошие, дружеские отношения сложили Копьева с епископом Иоанном Булиным, известным церковным деятелем Печорского края, особенно после его возвращения из-за границы.
Живя в Печорах, Г.И.Копьев никогда не забывал о Пскове, о родном доме. Как вспоминает Антонина Григорьевна, в летнюю пору они всей семьей ездили отдыхать на берег Псковского озера. Пока все купались и загорали, Григорий Иванович подолгу смотрел в бинокль в сторону Пскова, при этом его щеки были мокрыми от слез.
Копьев оставался русским человеком и в быту: любил расписывать печи, сам подбирал цвета для вышитых русских рубах, по его рисункам в Риге был изготовлен на заказ чайный сервиз. К сожалению, многое из того, что он своими руками сделал, в одночасье сгорело вместе с их домом во время страшного пожара в Печорах 24 мая 1939 г. Всего тогда сгорело около 260 домов -почти треть города, состоявшего в основном из деревянных построек.
К тому времени уже было объявлено о проведении второго всегосударст-венного русского певческого праздника в Печорах в июле месяце, однако, учитывая случившееся, Совет просветительных обществ в Эстонии предложил печерянам отменить праздник. Но жители Печор остались непреклонны — празднику Русской культуры быть! В конце концов, не зря же они готовились к нему весь год. Словно чувствовали просветители, что другого такого праздника на их земле, да и во всем Русском зарубежье уже не будет.
Дни русского певческого праздника на Печорской земле в июле 1939 г. стали для всех его участников своего рода звездным часом. Наряду с известными музыкальными дирижерами И.Архангельским (Нарва), Н.Вехновским (Печоры), А.Губертом (Финляндия), на открытой эстраде дирижировал сводным оркестром народных инструментов и Г.И.Копьев. Он не мог нарадоваться сыгранности, душевному подъему своих воспитанников — молодых парней и девушек. Недаром он постоянно требовал от участников своего оркестра: не пить вина, не курить, не браниться нецензурными словами. Только при таких условиях сможет молодежь держать русское искусство на высоте!
Между тем приближался 1940-й — год решающих перемен в Прибалтике. Как вспоминали родные Копьева, еще до прихода Красной Армии в Эстонию он говорил, что в таком виде эта республика долго существовать не сможет, что в ней неизбежно установится советская власть. Подобные мысли разделяли тогда многие эмигранты, а также большая часть коренных русских жителей Прибалтики. Конечно, тут сказывалось влияние советской пропаганды, да и успехи СССР в 1930-х годах в развитии экономики и культуры не могли не впечатлять. Однако дело не только в этом.
Двадцать лет жизни в чужом моноэтническом государстве, материальная нищета, постоянное унижение и ущемление национальных чувств, игнорирование русского самосознания, и не только в прибалтийских республиках, но почти во всех странах русского рассеяния, за исключением, пожалуй, только Чехословакии и Югославии, да и то в известных пределах — все это заставляло по-новому взглянуть на коренную Россию, как на единственное условие сохранения русской нации. Никакие самые распрекрасные национальные теории не могут быть осуществимы без почвы, в отрыве от родной земли. Даже непримиримые противники большевизма стали понимать, что реальная русская жизнь способна переварить любые чуждые ей элементы и сохранить национальную основу. Поруганная, духовно ограбленная, лишенная традиционной веры Россия все равно остается Россией — единственной родиной русских людей, и другой у них не может быть нигде и никогда. Иначе говоря, русская эмиграция, пройдя через все мытарства чужбины, стала осознавать самоценность их родной страны, несмотря на политические, экономические, социальные и иные условия, в которых она оказалась.
Сегодня, задним числом, легко рассуждать о том, что можно было бы избежать смертельной опасности, пустившись в бега на Запад или еще куда подальше. Отдельные эмигранты так и делали — убегали и спасались. Но большинство понимало, что от судьбы своего поколения не убежишь, и, даже предчувствуя эту смертельную опасность, все равно, как мотылек на огонь, шли навстречу новым событиям, вместе с другими бросали цветы под ноги входившим в Эс-
тонию бойцам Красной Армии, искренне радовались открытым, загорелым русским лицам красноармейцев. Перед радостью этой встречи все остальное становилось неважным, второстепенным — даже предчувствие конца. Оказавшись в застенках НКВД, они как бы продолжали свой диалог с новой Россией и с поразительным простодушием пытались убедить чекистов в своей русскости. Нет, это не было наивностью, или незнанием советских порядков, как можно было подумать. Это было глубокое, выстраданное понимание того, что значила для них РОССИЯ.
Опубликовано 18 Сентябрь 2010 в рубрике Белогвардейцы Пскова
Если Вам интересна эта тема - дополнительный материал Вы найдете в статьях:Новое на сайте: