Возвращение на острова

Что же касается «памяти» тех, кто не покинул родные пределы, а остался на родине или вернулся на нее позже, со временем, — для них тема трагедии Белого движения была закрыта еще и по причине ее запрещенности, недозволенности. Беседуя с детьми северозападников, ныне уже людьми преклонного возраста, то и дело приходилось слышать: «Отец не любил об этом говорить», «Отец ничего не рассказывал». Еще бы! В годы массовых гонений и репрессий едва ли не самым страшным обвинением было участие в Белом движении. В делах талабчан, арестованных в 1937-38 годы, постоянно встречается: «участник б/б Талабского полка», «участник б/б отряда Булак-Балаховича». Здесь «б/б» означало — «бело-бандитский».
Однако, несмотря на многолетние гонения и запугивания, жители Талабских островов — конечно, прежде всего пожилой народ — помнят о том, как много молодых, здоровых парней с островов ушли с белыми в Эстонию. У жительницы Талабска А.Ф.Слесаревой (83 года) погиб под Нарвой ее дядя, М.Афанасьев. Много талабчан умерло от ранений и тифа в Тарту, например, дядя М. А. Лакшиной (60 лет) — унтер-офицер И.Шевцов, а другие обзавелись семьями, и остались жить на эстонской стороне. После войны их дети и внуки приезжали на острова, рассказывает М.Н. Гусева (96 лет). Помнят еще, как после Гражданской войны шли талабчане домой из Эстонии по льду Чудского и Псковского озер, да не все из них доходили до родного порога. С детства запомнил рассказ своего отца В.И.Гришанов (76 лет), как из 17 человек, возвращавшихся зимой на острова, в живых осталось только шестеро, в том числе и его отец — остальные замерзли в пути.
Жительница Талабска Е.В.Карева бережно хранит полученную ею из архивов областного УФСБ копию дела на ее отца, Василия Золоткина. В деле находится заявление, ставшее основанием для ареста В.С.Золоткина в 1937 году: «В 1919 году являлся организатором Талабского полка, служил в должности командира батареи в звании взводного офицера. Участвовал в настуллении б/б на деревни Толбица, Чернове. При отступлении белых вместе с Н.Ковриным, И. Лучихиным, Е.Евдокимовым изъял замки у орудий… В 1935 году активно выступал против снятия колоколов с колокольни Свято-Никольской церкви». Это заявление было подписано председателем Залитского сельсовета Семеном Беловым, сыном И.Белова, одного из пятерых советских активистов, утопленных во время восстания на островах в октябре 1918 года. Вот как пересекались судьбы участников Гражданской войны и их детей. В.С.Золоткин, расстрелянный в конце 1937 года, был реабилитирован в 1957 году.
Помнят на Талабских и других рыбаков, бывших северозападников, репрессированных в 30-х годах: С.Пикалева, А. Капкина, Н.Коростелева, Д.Бычкова, С.Молговского, С.Кириллова… Тогда в застенках НКВД было расстреляно более полусотни талабчан.
А на острове Верхнем, в одном из его прогонов, вам и сегодня покажут место, где стоял дом Ивана Гусева, который ушел с отрядом Пермикина, а потом остался в эмиграции. Сказывают, уже после войны Гусев писал из Америки в местный сельсовет, якобы предлагал на его деньги построить мост между островами Верхним и Талабенцем, да власти отказались. Запомнил житель Талабска В.В. Лякин, как его деду пришло письмо из Австрии от бывшего товари-
ща, в прошлом белогвардейца: «Как там мой дом?» На что дед ответил: «Твоего дома и старой деревни нет — все сожгли немцы».
Вот и в памяти у талабчан события Гражданской войны как бы потускнели, отодвинулись дальше в прошлое после войны с немцами, которая буквально огнем прошла по островам. В 1943 году каратели вывезли всех жителей от мала до велика с островов на западный берег озера, в Прибалтику, а там распределили по рабочим лагерям, по хуторам, многие вместе с семьями были отправлены на работы в Германию, Францию. Столько всего вынесли мирные та-лабцы за годы скитаний по лагерям, какого только лиха не испытали они в европейском рабстве! Но самой страшной меткой в их памяти осталась панорама горящих деревень на островах — словно по одной команде вспыхнули все разом, и пламя их горело высоко и долго под крики и вой уплывающих на лодках баб и детей.
«Будто все озеро занялось огнем», — вспоминала ту незабываемую картину жительница о. Верхнего Н.И.Редькина (1912-2001), женщина редкого терпения и трудо-любия. Из всех вещей взяла с собой в изгнание только большую подушку, в которую ею была зашита икона Св.Досифея, спасенная после разорения большевиками Досифеева монастыря на о. Верхнем. Так и’скиталась с этой иконой, зашитой в подушку, по лагерям Латвии, Германии, и ни одна посторонняя душа не догадывалась, что она хранила при себе. С иконой и домой воротилась в 45-м, к родному пепелищу. Муж и брат погибли на войне (около 300 мужчин-талабчан не вернулись домой), а потому сама избу ставила, лес брала на делянке, везла его до Толбиц, а оттуда через пролив по мелководью сплавляла его до острова. Однажды в пути через пролив ее застала буря, толбицкие думали, что она погибла, да помог ей спастись Св. Досифей. Еще недавно жива была старушка, и в ее почти пустой избе в красном углу на столе стояла икона: чудный тонкий лик преподобного, стоящего во весь рост, в монашеском одеянии, а в руке золотой крест, от которого исходит сияние по всей избе. Царство тебе Небесное, Наталья Ивановна!
Не оставлял Господь Талабские острова и в последние времена. Много десятилетий служил в Свято-Никольском храме и жил на острове Талабске отец Николай Гурьянов, знаменитый на всю Россию старец. Только осенью 2002 года упокоилась его душа с Богом. А на Талабск, как и в прежние годы, тянутся со всей Руси паломники, чтобы побывать в его келий и преклониться с молитвою у могилы батюшки Николая, который оставил после себя столько добра и света.
… Там, где воды Чудского озера вливаются в широкое русло реки Наровы, на ее открытом пологом правом берегу, на небольшом взгорке, стоит высокий деревянный Русский северный голубец — памятник воинам-талабцам, которые сложили здесь головы более восьми десятилетий назад. Здесь по сути дела закончилась и сама недолгая история Талабск ого полка, в течение года с небольшим совершившего свой земной круг, чтобы уже навсегда слиться в людской памяти с этими тихими водами реки. Отсюда по прямой до Талабских островов какая-нибудь сотня километров. Те же чайки летят над водой, то же небо простерлось над водным речным простором. Получается так, что воины-рыбаки так и не ушли со своей родной земли, остались в ней и с нею, — непобежденными. И что с того, что многие их имена для нас остались неизвестными — Господь зрит свое небесное воинство и один знает, когда будет оно востребовано для последней решающей битвы.
Ибо «имена же их Ты, Господи, веси».

Опубликовано 21 Сентябрь 2010 в рубрике На рубежах России